Бета: Word-2007
Рейтинг: pg-13
Размер: драбблы
Жанр: romance, angst,
Дисклеймер: (с) Амано Акира
Предупреждение: ООС, где-то АУ
Фесты:
Дино| Бьянки. Любовники. "Я больше так не могу". "Я тоже". Внезапный звонок. Упасть с кровати.Дино| Бьянки. Любовники. "Я больше так не могу". "Я тоже". Внезапный звонок. Упасть с кровати.
АУ, где они ровесники.
Если выключить в спальне свет, лучи солнца, прощающегося с городком на ночь, увядающим теплом обласкают расслабившиеся на кровати тела. Мягкой волной пройдут по коже, где-то оставляя невидимыми кистями рисунки теней, а потом скроются, исчезнут так, словно и не появлялись за тонкими занавесками, и тогда городок приветливо встретит вечер.
Дино играет пальцами с прядями ее волос, перебирает их выработанным за столько месяцев движением:
- Я больше так не могу.
Он говорит, потому что устал лгать. Он говорит, потому что знает, что никогда не сделает ей предложение, и она не воспринимает его всерьез. Он говорит, потому что, покинув этот домик, они вернутся к делам, в которых нет места воспоминаниям об этом месте и общих вечерах. Он говорит, зная, что у нее есть мужчина, к которому она всегда будет возвращаться. Он говорит, потому что и у него самого есть тот, к кому нужно будет вернуться завтра утром.
За окном крыши невысоких домов подмигивают ему загорающимися в комнатах лампами.
Бьянки сонная. Приоткрывает глаза, окидывает его лицо заинтересовано, немного лениво, и утыкается носом в подушку, пропахшую ее духами:
- Я тоже.
Приятный запах. Ее духи, влажная кожа и тепло чужих губ на своих.
- Ты нашел кого-то, - она не скрывает гордости в голосе, улыбается довольно и садится в кровати, притягивая ноги, согнутые в коленях, к груди. Качает головой, и прядь ее волос выскальзывает из пальцев Дино.
Он хмурится.
- Быстро ты догадалась.
Неудивительно. Бьянки – подруга. Бьянки – почти сестра. Бьянки – родной человек, которому можно рассказать что угодно, не боясь призрения или непонимания с ее стороны. Бьянки все поймет и выслушает, даст совет, научит целоваться или обращаться с девушками. Поможет выбрать книгу, которой потом же стукнет Дино по голове, если тот неуклюже повернется в ее компании. Бьянки – первая женщина в его жизни. Может, и последняя, но не это поднимает ее на уровень, недоступный всем остальным. Ее не смущает статус, им занимаемые, она не постесняется высказать ему в лицо все то, что она думает о нем, без лести и страха. Бьянки – точка, с которой началось построение сложной геометрической фигуры «глава мафиозной семьи», и сам Дино прекрасно это осознает.
- Кто она - хоть скажешь?
Телефон на тумбочке разражается мелодией, популярной в семидесятые годы, и Дино приподнимается на локтях.
- Дай мобильник.
Бьянки лишь протягивает руку к тумбочке, смотрит на табло и улыбка снова озаряет ее лицо. Она смеется, не громко, и, заваливаясь на бок, соскальзывает вниз с кровати, продолжая тихо хихикать на ковре, пока Дино, строгим взглядом приказывая ей замолчать, поднимает трубку и она слушает его разговор, так и не возвращаясь в постель.
Он разговаривает, иногда трет лоб, и взволновано теребит пальцами край подушки. Бьянки смотрит на него с улыбкой, садится на ковре, опуская голову на светлую простынь и накрывает его руку своей.
Он откладывает мобильник, подносит ее руку к губам и целует тонкие пальцы.
- Одобряешь?
- Это называется: по дружбе старой?
- Это называется: мне нужно твое мнение.
Бьянки с легкостью выдергивает руку из его пальцев, дергает Дино за светлую прядь волос и говорит тихо, когда табло телефона тухнет на простыни по правую руку от нее.
- Одобряю.
И он целует ее благодарно и порывисто, в щеку.
Если не включать в спальне свет, когда сумерки окутают городок темным покрывалом, то видно, что кожа у Бьянки подсвечена изнутри призрачным светом севшего солнца. Его лучи до сих пор путаются в ее волосах, и она разрешает ему целовать себя. Дино запоминает мягкость и нежность ее женского тела, сохраняет в памяти его очертания и линии, потому что знает, что не отказывается от этого всего, просто отодвигает на неопределенный срок.
А завтра утром они поедут в аэропорт. Он посадит ее на самолет, летящий в другую часть света, посидит в ближайшей кафешке до полудня, а потом встретит Занзаса. Дела семейные никто не отменял, только вот семьям знать об их встрече не обязательно. Бьянки одобрила – от этого спокойно. Бьянки летит в Японию, к Реборну, и Дино тоже одобрил ее выбор.
- Удачи нам? - Шепчет она в аэропорту, обнимая его за шею.
- Удачи, - соглашается он.
TYL!Хибари|TYL!Хром. Плакать над детской кроваткой.TYL!Хибари|TYL!Хром. Плакать над детской кроваткой.
Хром сглатывает, утирая слезы рукавом блузки. По светлой ткани расползаются россыпью темные пятна. Солнечные лучи, проходя сквозь открытое настежь окно, облизывают паркет, стены и играют бликами в ее волосах. В деревянной кроватке посапывает младенец.
Это счастье, думает Хром, что они не добрались до дома. Счастье, что его родителей, не последних людей в мире мафии, расстреляли на аллеи в двадцати метрах от главных ворот резиденции. Возможно, те, другие, не знают о существовании этого малыша, значит, его возможно спасти, значит, он не умрет…
- Что ты здесь делаешь?
Кёя застывает в дверном проеме мрачным изваянием. Хром отворачивается, наклоняясь к кроватке. Осторожно берет на руки младенца, укачивая его.
- Я не знаю, что с ним делать.
Хром не знает, что делать с ребенком, но точно знает, что Кёя умеет быстро принимать решения. Он ведь привык заботиться о слабых, например, о ней и о Мукуро. Это продолжается больше семи лет.
- Могу ли я забрать его?
Она подходит к Кёе, и он долго смотрит ей в лицо, прежде чем поднимает руку и стирает засыхающие дорожки слез.
- Я поговорю с Савадой.
- Спасибо.
Хром выходит из комнаты, прижимая к груди ребенка. Кёя следует за ней, без интереса разглядывая стены опустевшего особняка.
- Знаешь, - тихо говорит Хром, - у него темные волосы.
- И что? - Спрашивает Кёя.
- Этого достаточно, чтобы назвать тебя его отцом, а меня – его матерью.
У тебя железная логика, думает Кёя, открывая перед Хром дверцу машины.
- Если Мукуро не против, - говорит он, садясь на переднее сидение.
- Я поговорю с ним, - обещает Хром.
Для lips lover:
13YL!Хибари/13YL!И-Пин - превозмогая чувства13YL!Хибари/13YL!И-Пин - превозмогая чувства
В Лондоне, на приеме, устроенном альянсом семей, разговор с ней обязательно начинают с непривычного пока «миссис», и И-Пин думает, что японская фамилия ее мужа, которую все здесь произносят с придыханием и явным уважением, определенно нравится ей в сочетании со словом «миссис» и обращением к ней.
Кёя не любит вечера, подобные этому. Он здесь лишь потому, что Реборн настоял на его обязательном присутствии. И терпит он происходящее ровно до середины.
- Я тебя прикрою, - говорит рядом Хром, когда он собирается уходить.
Кёя не утруждает себя словами благодарности. Он протягивает Хром свой наполовину пустой бокал, в котором крошечными пузырьками искрится шампанское, и та делает из него глоток. Губы ее касаются тонкого стекла в том месте, где ранее его касались губы Кёи.
- Она красива, да?
Хром смотрит на И-Пин, что-то объясняющую Тсунёши, продолжает, не дожидаясь ответа.
- Зачем ты ставишь клеймо на ее жизни?
Хром – одна из немногих, кто может говорить с Кёей без страха. Не только потому, что Хром – бывший медиум Мукуро, а у Мукуро с Кёей свои счеты. Она просто знает, о чем говорит, ведь то же самое «клеймо» на ее жизнь поставил Мукуро еще тринадцать лет назад, позволив жить для него и существовать для себя.
- Она не была против, - отвечает Кёя.
В глазах, да, глазах насыщенного фиолетового цвета, не скрытых теперь повязкой, Кёя видит укор.
- Никто бы не был против, ты же знаешь. Особенно она.
Кёя отворачивается от Хром, когда И-Пин подходит к ним. Красивая, утонченная, без напускного лоска – она – женщина Хибари Кёи, и он не забывает этого, как и не забывают люди, пересекающиеся как-то с миром мафии и Вонголой в частности.
- Мы уже уходим? – Спрашивает И-Пин, и Хром улыбается ей.
- Да, вы уходите, - говорит Хром.
Кёя не включает свет в номере, и И-Пин аккуратно выскальзывает из туфель на высоком каблуке, прислоняется плечом к стене и смотрит вперед на темный силуэт Кёи.
Он стоит, не двигаясь сто тридцать секунд. И-Пин не читает мысли, но знает, что сейчас в Кёе идет внутренняя борьба, которая никогда не затягивается надолго. Ему нельзя быть неуверенным. В их первую официально-общую ночь она помнит, как превозмогая чувства, оставила его одного и ушла бродить по дому. Ей не хотелось верить в произошедшее, но И-Пин привыкала к статусу жены какие-то двадцать минут, которые Кёя отсидел в темноте и одиночестве в теперь уже их спальне, а она обошла весь второй этаж дома, заглянув в каждую комнату.
Вернулась в спальню она, четко определив для себя место в его жизни, зная, что он примет это, потому что не он выбрал ее год назад. Это она выбрала его, когда ей было пять лет.
- Все в порядке? – Спрашивает И-Пин, когда Кёя поворачивается к ней. Она ныряет под его руку, заглядывает участливо в его лицо.
- Все хорошо, - он наклоняет голову, прижимается лбом к ее лбу; и она задерживает дыханием, когда он целует ее; и жмурится, когда в номере ярким светом загораются лампы.