"В розовом свете" (Summer Fest)

[Egoista]

Название: В розовом свете
Автор:  Egoista
Персонажи: И-Пин, Кавахира
Жанр: драббл с элементами флаффа
Рейтинг: PG
Предупреждение: ООС, АУ - TYL!время
Размер: 977 слов
Статус: закончен
Размещение: с этой шапкой
Дисклеймер: мир и персонажи (с) Амано Акира, трава (с) я, сочетание персонажей (с) рандом.
От автора: нуууу. ночной бред? хД

Будильник - надежный помощник и верный друг - звонит ровно в...

Будильник - надежный помощник и верный друг - звонит ровно в пять тридцать, ни секундой позже. И-Пин просыпается сразу, заправляет постель и, посмотрев в окно, улыбается. Небо всё ещё отливает розовым, а из открытой форточки веет освежающей прохладой.
И-Пин смотрит на календарь: 31 мая там показано лишь потому, что она ещё не сорвала листик. Когда клочок бумаги, купаясь в воздухе, вальяжно опускается на землю (почему-то девушке очень нравится наблюдать за его полётом), её взору открывается сегодняшняя дата. Первое июня. А это значит, что Тсуна-сан и остальные прилетят завтра. Гокудера-сан, Ямамото-сан, Рёхей-сан, Хром-сан. И (тут лицо китаянки озаряет мечтательно-восторженная улыбка) Хибари-сан. И даже Ламбо, который невероятно изменился за десять лет их знакомства.
А ещё это значит, что у И-Пин сегодня экзамен. По японскому. В принципе, с кандзи у неё никогда не было проблем: китайские иероглифы намного сложнее. Зато от каны и грамматики ей хотелось выть белугой. Может быть, она и является третьей подающей надежды убийцей по рейтингу Фууты, но это вовсе не значит, что всё ей даётся легко.
И-Пин сидит в окружении учебников по японскому: там иероглифы (повторение - мать учения), слева грамматика, а на низком журнальном столике - книжки с алфавитом (девушке стыдно признаться, но она до сих пор порою - очень-очень редко! - путает символы хираганы). За два часа, выделенные на повторение, комната заполняется листами, вдоль и поперек исписанными иероглифами: это расслабляет.

Когда И-Пин на работе рассказывает о сданном экзамене, она смущается, заверяя коллег в своём незнании языка - несмотря на то, что учитель с превеликим удовольствием поставил ей 96 баллов. Однако заказы поступают быстро: слишком известное место их раменная. И-Пин почему-то кажется, что повар - добродушный мужчина лет тридцати пяти - чувствует вину, но, честное слово, хочет она сказать, не о чем беспокоиться, всё в порядке ведь, привыкла уже.
Дорогу от раменной до дядюшки Кавахиры, думает И-Пин, она может пройти с закрытыми глазами. Если вон там, например, свернуть направо, можно сэкономить минут пять пути, а это очень важно: лапша ни в коем случае не должна свариться, дядюшка этого не любит. Девушка каждый раз удивляется пустынности дома "закоренелого холостяка", как когда-то описал себя его хозяин. Впрочем, это ощущение сразу исчезает, как только в дверях появляется уютный мужчина в домашнем халате.
- С первым днём лета, И-Пин, - говорит он, когда та водружает на стол короб с раменом и открывает его, запыхаясь: спешила, видимо.
- Эмм... Зачем вам две порции, дядюшка Кавахира?
- Я думаю, вторая тебе.
И в самом деле, рядом с тарелками лежит сложенный пополам листок бумаги, где, развернув его, Кавахира может прочесть следующие строки, наспех написанные поваром: "Вторая порция для И-Пин, за неё платить не надо. А ещё она сдала экзамен, и ей нужно отдохнуть."
- Ну что ж, угощайся, - мужчина выдвигает из-под стола табуретку и взмахом руки приглашает девушку сесть.
В раменной, думает китаянка, неохотно устроившись, готовят вкусно - почти как мама Нана. Странно, но она раньше не пробовала еду, которую разносила - и зря.
- Вкусно, - И-Пин удивленно (честное слово, как ребёнок!) рассматривает остывающую кучерявую лапшу, свисающую с палочек.
- А то. Ты кушай, кушай.
Добродушие на лице Кавахиры обманчиво, и И-Пин знает об этом, как никто другой: как-то ей приходилось сопровождать его на миссиях, когда Тсуне-сану нужно было не пачкать чьей-то кровью руки членов своей Семьи. Но даже она не могла похвастаться доскональным знанием характера своего постоянного клиента - разве что привычек, так или иначе связанных с раменом. Он достаёт небольшую бутылку вина - кажется, его подарили ещё почившей матушке - и ставит на стол.
Стыдно сказать, но И-Пин уже целых пятнадцать лет, и она впервые пьёт что-либо крепче забродившего виноградного сока, который попробовала с подачки Ламбо (Господи, удивляется она, как это было давно). Судя по тому, что бутылка исчезает со стола так же неожиданно и быстро, как когда-то появилась (ага, пять минут назад), выпитого бокала китаянке вполне достаточно. Ей тоже так кажется: в теле приторным лекарством разливается неестественная легкость, и хочется взлететь, взмахнув руками, и парить в воздухе над домом дядюшки, который лишь по-отечески улыбается, гладя её по голове.
И-Пин уже спешно собирает вещи, вспоминая о клиентах - нет, конечно, дядюшка Кавахира для неё - самый дорогой, любимый (почему-то девушка боится этого слова), но есть и другие! - когда тот молча кладёт ей руку на плечо. Будто внушает - не стоит идти. Конечно, не стоит: пытаясь долететь до облаков, она запросто растеряет весь рамен. Страшно представить, что устроит ей тогда повар, который ещё несколько часов назад представлялся таким добрым. Но ей позарез нужны деньги: средства, отсылаемые Тсуной-саном, она откладывает на черный день, живя за счет доставки рамена.
Тем не менее брюнетка, поникнув, решает остаться.

Темы разговоров, ускользающие, как песок сквозь пальцы, меняются невероятно быстро: вроде бы ещё десять минут назад И-Пин с умным видом кивала, слушая рассказы дядюшки Кавахиры о его риэлторском агентстве, доставшемся от матери, а теперь она застенчиво смеётся в ответ на вопросы (допрос?) своего клиента, которые в итоге сводятся к её отношениям с десятым Хранителем Грозы. Вокруг И-Пин витают пары алкоголя, и ей хочется верить, что, да, Ламбо на самом деле её любит - очень-очень сильно, на всю жизнь! А она коварно отдала своё сердце Хибари-сану ещё десять лет назад, что поделать.
- Бедный Ламбо, - улыбка скользит по лицу Кавахиры, а лучи закатного солнца отражаются в стёклах его круглых очков.
- Да уж, - весело болтает ногами И-Пин.
Под ними едва заметно колышется вода из пруда в парке, небесное светило, отправляющееся спать, красит белоснежную форму в нежно-розовый цвет. Сейчас заканчивается первое июня, первое утро тяжелого экзамена, первый день солнечного лета, первый вечер пьяного дурмана. Десятый босс Вонголы и его Хранители прилетят завтра, а сегодня И-Пин просто счастлива, наблюдая за закатом в парке, прислонившись к Кавахире и играя с водой в пруду.
Девушка так и засыпает, а Кавахира нехотя относит её к себе домой, не зная, где она живет на свои гроши, и, прежде чем уйти из комнаты для гостей, заботливо укрывает её одеялом и оставляет ей в кармане купюру в тысячу йен: на чаевые.

@темы: I-Pin, Kawahira, Fanfiction

---

"Летняя судьба" (Summer Fest)

[hooliefae]

Название: Летняя судьба
Автор:  рыжая с половником. (trablie)
Персонажи/Пейринг: Ирие Шоичи, Курокава Хана (намек на Рехей/Хана)
Размер: Мини
Рейтинг: G
Жанр: Повседневность, юмор
Разрешение на размещение: Только с согласия автора
Дисклеймер: Все права принадлежат Амано Акире

Хана Курокава никогда не верила во все эти гадания, предсказания и прочие дурацкие развлечения.

Хана Курокава никогда не верила во все эти гадания, предсказания и прочие дурацкие развлечения. Какой смысл пытаться узнать, что тебя ждет в будущем, когда можно не тратя время на эти глупости, это самое будущее самостоятельно построить? Поэтому на все предложения «погадать» или «предсказать будущее» Хана закатывала глаза и отворачивалась от «гадалок».
Но сегодня ей попадалась одна на редкость упорная бабулька. Хана сразу, едва увидев ее, поняла, что лучше неизвестную старушку обойти стороной. Что-то подсказывало девушке, что с ней лучше не связываться. Ну правда же - какая уважающая себя старушка будет ходить с клюкой ядовито-зеленого цвета, да еще и с налепленными на нее желтыми глазами?! Да и по росту бабуля больше смахивала на ребенка, Хана даже машинально почесалась. Но старушка была упорна и на удивление ловка – когда Курокава проигнорировала ее, пройдя мимо, та каким-то образом вспрыгнула на забор прямо перед Ханой, отчего девушка резко остановилась, хмуря брови. Нормальные бабушки так не должны прыгать!
- Курокава Хана, - загробным, но на удивление писклявым голосом, начала бабушка, потрясая клюкой. – В первый день лета тебя ждет встреча с человеком, посланным тебе судьбой!
Едва услышав «пророчество», девушка тут же вздохнула и подняла глаза к небу. Где-то за забором кто-то зашуршал, закашлялся и замычал. Хана приподнялась, было, на цыпочки, посмотреть, что там происходит, но клюка старушки уперлась ей в нос, а сама «провидица» сверлила ее внимательным взглядом абсолютно черных глаз.
- Я сказала – в первый день лета, - отрезала она и исчезла так же неожиданно, как и появилось. За забором ойкнули, зашептались и, судя по звуку, поволокли куда-то что-то тяжелое и сопротивляющееся.
- Я еще экстремально не готов! – взвыл кто-то из-за забора, но Хана уже не слушала – вздохнув и покачав головой, она направилась дальше. Ей еще нужно было в магазин, а вечером она собиралась зайти к Кеко. Естественно, никакой старушке она не поверила и никакую судьбу ждать не собиралась. Какая, в конце концов, судьба, когда есть тот прекрасный молодой человек в рубашке с коровьими пятнами, знакомый Савады? А уж его-то она обязательно встретит и без всяких предсказаний.

Первое июня наступило незаметно, а Хана и думать забыла о странной старушке. И не вспомнила бы, если бы не Кеко. Та уже с утра так радовалась первому летнему дню, солнечному и ясному, что не вспомнить было невозможно. Другое дело, что мысли об этом Хана старательно от себя откидывала, сосредотачиваясь на учебе. Наверное, именно поэтому к тому моменту, когда она вместе с Кеко оказалась на полпути домой, ни о каком предсказании Хана и не думала.
- Почему мы свернули не в ту сторону? – запоздало удивилась она, оглядываясь. Раньше они с Кеко ходили домой по другому маршруту, но сегодня Сасагава изменила привычному пути. Но та лишь рассмеялась в ответ, пожимая плечами.
- Тсуна-кун сказал, что сегодня лучше пройтись здесь, - доверительно сообщила она подруге. – Сегодня же первый день лета, наверное, какой-то праздник будет.
Ни о каком празднике Хана, естественно, не слышала, поэтому только хмыкнула, раздумывая над тем, зачем Саваде понадобилось гнать их в обход. Не иначе как…
Додумать Хана не успела, потому как из-за угла кто-то выскочил и с воплем врезался в Курокаву.
- П-простите! – ужаснулся рыжий, встрепанный парнишка со съехавшими набок очками. Паренек испуганно оглядывался и, кажется, не знал куда себя деть от смущения под рассерженным взглядом Ханы, едва не сбитой с ног. Возмутиться она не успела, потому как из-за угла донесся знакомый голос, заставивший сердце Ханы ухнуть куда-то вниз.
- Яре-яре, юный Ирие-сан, - вздохнул невидимый, но, определенно, знакомый ей человек. – Это же я, Ламбо!
Рыжий испуганно дернулся и обернулся, разглядывая вышедшего из-за угла взрослого Ламбо. Хана прерывисто вздохнула, придерживая рукой так и норовящее выпрыгнуть из груди сердце.
Гадалка была права, судьба на самом деле свела их вместе в первый день лета. Роль судьбы, видимо, сыграл рыжий мальчишка, морщившийся и судорожно хватавшийся за живот.
- Здравствуйте, - несмело улыбнулась Хана, делая шаг вперед. Переведя на нее взгляд, Ламбо вздрогнул, открывая оба глаза, и взмахнул рукой, но сказать ничего не успел, скрываясь в непонятно откуда взявшемся дыме. Девушка вздрогнула, прижимая руки к груди и пытаясь разглядеть его среди дыма. Но оттуда выскочил тот самый надоедливый ребенок из дома Савады. Куда пропал мужчина ее мечты – Хана не знала, но поняла, из кого это можно вытрясти.
- Я отведу Ламбо-куна к Тсуне, - предупредила ее Кеко, когда ребенок влез ей на руки. Курокава лишь поморщилась, автоматически почесываясь, и вцепилась в воротник рубашки рыжего.
- Ну-ка, расскажи-ка, откуда ты знаешь этого парня? – слегка встряхнув Шоичи, Хана нахмурилась, сверля его взглядом. Тот открыл рот, но начал заикаться, размахивать руками, а в конце схватился за живот и застонал. Девушка вздохнула, отпуская его, и поглядела вдаль, будто бы высматривая там того самого парня.
- Я его не знаю, - отдышавшись, быстро брякнул Шоичи. – Первый раз вижу.
- Но он-то тебя знает, - резонно заметила Хана, переводя взгляд на парня. Под суровым взглядом девушки тот снова стушевался.
С женщинами у Шоичи были очень и очень сложные отношения. Что мама, что сестра – обе командовали им, поэтому отношение у него к ним было соответствующее. Стоило Курокаве нахмуриться и упереть руки в бока, требуя от него ответа, как парень тут же сдался. Конечно, ему нельзя было рассказывать ей про базуку, про десятилетнее будущее и все такое, но он вполне мог не рассказывать всей правды.
- Он из параллельного мира, - поправив на носу очки, поведал ей Шоичи, быстро оглядываясь по сторонам.
На самом деле, рассиживаться тут ему не хотелось. Он вообще домой шел, и если бы не появившиеся откуда-то Савада и компания, до дома он бы дошел. Так нет, схватили, стали кричать, чтобы не ходил туда, не портил им что-то. Кто в процессе пнул Ламбо – он не знал, но результат последовал незамедлительно. Взрослого Бовино он уже видел, но с испугу как-то не сразу узнал, потому и побежал. А сейчас, наверное, и все остальные подтянутся – встречаться с ними Ирие как-то не хотелось.

Услышав про параллельный мир, Хана на секунду замерла, прикидывая, что будет лучше – рассмеяться ему в лицо или сделать вид, что она поверила. Во втором случае она бы, наверное, могла бы уговорить его показать ей тот «параллельный мир».
- Ну да, ну да, - закивала она, быстро оглядывая «сумасшедшего» - в своем уме этот парень явно не был. – Не подскажешь, где это?
Пусть покажет, а дальше уж она сама разберется.

Всю дорогу до дома Шоичи краснел, бледнел и хватался за живот, искренне надеясь, что в квартире никого не будет. Иначе от расспросов мамы с сестрой ему не укрыться – они наверняка не поймут и не поверят, что Хану он вообще видит в первый раз, а домой ведет только ради эксперимента. Ведь на самом же деле, он даже не проверил, изменилось ли будущее после возвращения Савады.
Когда он достал со шкафа базуку, Хана отшатнулась в сторону, смотря на него как на сбежавшего их психушки. Шоичи только вздохнул, понимая, что делает он явно что-то не то. Но приказной тон брюнетки не оставлял ему выбора.
Пять минут с будущей Ханой показались ему вечностью. Сначала та отчитала его за безрассудство, за то, что она не была готова к такому в этом-то возрасте, да и вообще, не стоило ей видеть того, что она сейчас видела в будущем. За несколько секунд до того, как вокруг нее заклубился туман, женщина неожиданно улыбнулась и погладила Шоичи по волосам, прошептав еле слышное «спасибо».

Из будущего Хана вернулась неожиданно тихой, задумчивой и молчаливой. Шоичи оставалось только горестно вздохнуть – естественно, ни о чем важном он так и не узнал. Но зато девушка отстала от него со своими требованиями предъявить взрослого Ламбо, а быстро собралась и ушла.

Вечером, перед сном, Хана долго рассматривала себя в зеркало, сравнивая с увиденной ею фотографией. Определенно, короткая стрижка пошла бы ей куда больше.
И обязательно надо было обвести в календаре сегодняшнее число, первое июня. Раз уж этот день в будущем станет для нее таким знаменательным.

@темы: Shoichi Irie, Hana Kurokawa, Fanfiction

---

"Солнце и ирисы" (Summer Fest)

[Мэй-чан]

Название: Солнце и ирисы.
Автор: Мэй-чан
Тип: гет
Пейринг: ADКолонелло/Бьянки и каноничное Реборн/Бьянки, которое мелькает на втором плане.
Жанр: флафф.
Размер: драббл
Дисклаймер: всё Амано :3
От автора: О, разрушение отпешки и любимой пары ._. Я сделал, что смог, но у Колонелло случился ООС.

К полудню утренняя прохлада сменилась жарой, а дождь и серые облака – палящим солнцем. На улице находится было почти невозможно. Люди прятались в прохладных офисах, благо первый день лета не был выходным. Вода и мороженное раскупались с невероятной скоростью, продавцы успели лишь принимать деньги почти не считая. В кафе места у кондиционеров занимались самыми первыми, пустовали не более минуты, а борьба за них велась действительно нешуточная.
Как раз на таком «почётном» месте потягивала коктейль Бьянки. Реборн опять ушёл с надоедливыми ребятишками тренироваться, оставив её одну в большом пустом доме. Скучать Бьянки не любила, а потому решила прогуляться в поисках новых ингредиентов для ядовитой кухни, а если точнее ей необходима была редкая змея, недавно завезенная в городской зоопарк. Она была бы идеально подошла для нового блюда Бьянки, но работники зоопарка были настроены решительно и обаянию девушки не поддались. Та была не слишком расстроена – ночью туда было пробраться намного проще. Так она и оказалась в небольшом кафе в центре города. Место ей естественно уступили. Ну как такой не уступить? А уж не подпускать никого к столику на четыре персоны, за которым она расположилась, было делом техники.
Японские мужчины её совершенно не впечатляли. Привыкшая к страстным, загорелым и опасным итальянцам, она с грустью разглядывала худощавые, словно высохшие фигуры японцев. Единственной что удерживало её в этой стране была любовь, любовь к её единственному и неповторимому Реборну. Который бросил её в первый день лета одну.
Бьянки звучно втянула остатки пены через трубочку и недовольно глянула на стеклянную дверь. И как смеет парень заставлять девушку ждать? Но в двери появилась знакомая фигура и девушка, быстро глянув на своё отражение в зеркальном салфеткодержателе, приветливо улыбнулась.
- Хей, прости за опоздание, - Колонелло протянул Бьянке букет из сиреневых жёлтых ирисов и девушка, махнув рукой и на извинения и на их причину, приняв букет, прижала его к себе, вдыхая тонкий аромат цветов. Колонелло довольно и чуть смущённо улыбулся, присаживаясь напротив неё.
- Сегодня так жарко, кажется, весь город парится на раскалённой сковородке, а эти цветы пахнут дождём, - Бьянки сжала шуршащую бумагу и, перегнувшись через столик, поцеловала юношу в щёку. – Спасибо.
Бьянки абсолютно не любила быть одной. Особенно в первый день лета. Особенно в жару, сидя в кафе. Бьянки нужна была любовь, внимание, разговоры не о чём и одновременно, об очень многом. Бьянки удивлялась: Колонелло абсолютно точно не был Реборном, но с ним ей было действительно хорошо. Словно и нет этой изматывающей жары и галдящего народа вокруг. Словно в прохладном кафе она одни, а в воздухе летает мягкий и лёгкий аромат ирисов.
Бьянки закрывает глаза – они одни. Только его голос в её голове. Мысленно она смеётся и плачет – кажется, Реборн уступил место одному очень разговорчивому снайперу, который метким выстрелом попал прямо в сердце.
Первый день лета ознаменовал начало новой любви.

@темы: Bianchi, Colonnello, Reborn, Fanfiction

---

"До следующего лета"(Summer Fest)

[николета]

Название: До следующего лета.
Автор: просто винни.
Бета: есть, но я так ничего и не исправил ТТ____ТТ
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn!
Тип: гет
Персонажи/Пейринги: Люче, Козато Энма, Юни, Тсуна, Реборн. Люче/Реборн(намёком), Энма/Юни
Жанр: философия вроде...
Размер: мини
Состояние: закончен
Размещение: с разрешения автора
Предупреждения: итак, заявка была с персонажами, ос которых я очень мало знаю. Пришлось на ходу импровизировать(а вы были бы в шоке от заявки Энма/Люче? между прочим, косвенно, пейринг есть, ды). А во-вторых, тема была "Приход лета", у меня же - полный косяк.
Дисклаймер: все права арендовала на пару дней у Амано Акиры
От автора: жду критики, толковой и искренней. На самом деле старался, долго не мог понять, что же и как мне написать. Делать АУ не хотелось, баловаться ООСом - тоже. Но и обычных комментариев тоже жду, если они вообще будут =="

До следующего лета, Небеса!

Лето приходит незаметно. Вот ещё недавно цвела весна, и вдруг – всё в яркой зелени. Ласково улыбается солнце с небосвода, шелестит шалун-ветер, сводят с ума сладкие ароматы цветов, усеявших бесконечный луг. Где-то далеко, за горизонтом, кончается голубое-голубое небо, и на нём ни единого облачка.
Маленькая Люче сидит на коленях у ручейка, сжимая в руках огромный букет полевых цветов – подарок маме. Она дышит полной грудью, от наслаждения закрывая глаза. Зимой воздух слишком морозен, осенью – наполнен влажными слезами дождей, весной – не продохнуть сквозь рассеянную пыльцу, а вот сейчас… До боли, до сладких судорог, набираешь в лёгкие живительный кислород и, как от газировки, ведь ребёнок не знает вкуса вина, сходишь с ума от сладких шипучек, разрядами тока пробегающих по телу.
- Люче! – зовёт мама, выходя из-за деревьев. И девочка поднимается, улыбается, бежит на встречу, в широко распахнутые родные объятия. И между ними – этот огромный букет, который еле-еле помещается в руках у малышки, который со смехом принимает женщина, и они вместе улыбаются, благодарные времени за это лето.

Маленький Энма сидит на качелях, лениво перебирая ногами по песку. Жара нещадно раскалила всё вокруг, расплавила воздух и теперь взялась за новую жертву. Ведь Сузуки будет потом ругаться, что он не прикрыл голову панамкой. «Потом» - это после солнечного удара. А пока мальчик подставляет свою непутёвую макушку коварным лучам.
Это лето началось ещё в мае, распустив листья, зашумев грозами, подняв в воздух пыль и смешав её с пыльцой. Козато не мог сказать, что любит это время года. Как и о последующих трёх. Однако ему нравилось ровное тепло, просто так раздаваемой солнцем. Ему нравилось, что если он спотыкнётся на улице, никто над ними не посмеётся, ведь в такую жару искажается пространство и случайные прохожие сами вынуждены знакомиться с серыми пыльными улицами. И он с восторгом наблюдал за порхающими бабочками, яркими пятнами скользившие в траве.
- Энма! Где ты бродишь, Энма! – слышится крик воспитателя. Мальчик вздыхает и продолжает раскачиваться. Ему не нравится в детском саду. Шевелятся кусты на краю площадки, из них выходит Сузуки и Козато вздыхает повторно. Теперь яркий солнечный день будет определённо испорчен.

Люче любит своё кресло-качалку. Давний подарок от одного из членов Семьи. Но плед, принесённый Реборном, ей нравится, определенно, больше. Летние ночи теплы, они пульсируют от разогретого за день воздуха, шуршат невиданными животными, на проверку оказавшимися мелкой зверушкой или же птицами, дышат сладкими цветами и греют душу романтикой.
- Ты снова сидишь здесь, - возникает из ниоткуда самый лучший киллер. Женщина улыбается.
- Я слушаю звуки ночи, они прекрасны.
- В душе, ты романтик.
- Как грубо! – смеётся она.
- Тебе стоит думать о своём будущем, Люче.
- Никто не знает, что нас ждёт завтра. И через два дня, и через месяц, год, сотню-другую.
- Ты же можешь предсказывать будущее. Предскажи его себе.
- Летние ночи – просто любуйся ими. Ты знаешь ответ: как лекарь не может вылечить себя, я не могу увидеть, что со мной произойдёт. Но мне не нужно дара провиденья для этого. Я умру, и моё место займёт моя дочь. А за ней – моя внучка. И так бесконечно я буду возрождаться в новом поколение. Я останусь с вами, Реборн. Я буду раз за разом уходить и возвращаться, как эти ночи. Они теплы и прекрасны, очаровательны своей простотой и душевностью. И тебе не изменить их, как не изменить нашу судьбу.
- Ты всё уже решила, значит…
- Я не решала. Я с этим живу. У меня ещё будет несколько лет жизни, я хочу встретить следующее лето с тобой.
- Неужели ты не знаешь, это не возможно?
- Я знаю, Ребон, знаю. Но лето опрометчиво даёт нам ещё одну надежду на простое счастье…

Дети всегда мечтают, подростки – планируют осуществление своих мечтаний, взрослые – трезво смотрят на жизни и ставят перед собой цели. Энма не ребёнок, и не подросток. Он взрослый мужчина, который мечтает. Он мечтает о благополучие Семьи, о появление чудесной девушки, о частых встречах с друзьями. И он ставит перед собой цель и идёт к ней. И эта цель – продолжать мечтать и осуществлять мечты.
Козато смотрит на заходящее солнце, пожаром уплывающее за горизонт. Он слышит тихие разговоры внизу, под балконом. Но не вникает в них. Он чувствует ветер, наполненный шумом города и моря.
- Вот пришло лето, - шепчет он в пустоту. За его спиной стоит Юни, сегодняшняя гостья, их договор о союзе Семей лежит на столе.
- Мама говорила, что летом умерла бабушка, - улыбнулась девочка, выходя к мужчине. Он поднял на неё глаза. Только этот ребёнок может так спокойно говорить о смерти. Только самые близкие знают, какими мокрыми бывают рукава её одежды.
- Ты не любишь это время года? – спрашивает Энма. Смотрит как всегда, вроде безразлично, но в глазах – больше чем просто интерес.
- Люблю.
- Даже не смотря на…
- В нашей семье все любят лето, какие бы события не произошли.
- И все Боссы умирают в тихие летние вечера? – вклинивается мужской голос. К ним из глубины комнаты выходит Тсуна. Ему принадлежит третья подпись на Договоре.
- У всего бывают исключения, - Юни смотрит вдаль.
- Время приходит, уходит… Когда мимо нас, когда ведя нас за собой, - спокойно улыбается Десятый Вонгола.
- И ты хотел бы умереть летом? – спрашивает его Энма. И они все смотрят на небо, на свой символ. Как иронично будет, если после жизни, они попадут именно туда. Но мафии это не грозит.
- Смерть не стоит загадывать, не стоит её желать. Она придёт, с весной, осенью, зимой… И с летом. Она возьмёт своё, как бы не хотели мы удержать это в своих руках. Нерушимо, - Савада смотрит на двух других Боссов и видит в них отражение себя. А они в нём – своё. Небо одно. И они это знают.

Люче любуется обычным июньским днём. Она не думает о делах Семьи, о дочери, играющей в глубине комнаты, о любимом мужчине, что уже давно исчез из её жизни. Последние дни – они самые лучшие. Босс уже написала для всех небольшие письма, составила даже завещание, и теперь отдыхает до своей смерти.
Сейчас лето позднее, оно ещё не пришло, хоть и шелестит на деревьях зелень, хоть и сверкает солнце на небе. Нет тепла, нету ласковых ночей. И это ещё держит её в этом мире. Она уже решила: придёт лето и она умрёт. А оно не торопиться отпускать Люче. Отголоски природы дарят воспоминания, иногда смешные, иногда грустные. Оно перебирает их, чувствуя себя мудрецом, увидевшим всё, что бы умереть со спокойной душой. Ей есть, куда уйти. Ей есть, что оставить.
- Босс, - приходит к ней подчинённый, держа на руках маленькую Арию. И Люче улыбается, горько и скупо роняя слёзы. Ни разу не взять своего ребёнка на руки – это горе. Перед смертью оно особенно ощутимо. Женщина встряхивает головой, спрыгивает с кресла на пол и смотрит на зашедших членов Семьи. Она – малыш с огромными синими глазами. Они – абсолютно разные, объединенные сильной женщиной, которая умирает у них на глазах.
- Мы позаботимся об Арии-сама, - кивает один из них, с благовонием глядя на годовалую девочку, увлечённо ползающую по своей «няньке». И все вздыхают, а Люче улыбается.
За окном наконец началось лето.

Ирония жизни, судьбы. Каждый из Небес ей подвластен. Она увлекает за собой живых, и даёт второй шанс мёртвым. Она показывает жестокость и скрывает доброту. Она смеётся над сильными, и не жалеет слабых. По её вине, не раз плакали над могилами.
Из них первой ушла Юни. Они изменили время, перепланировали реальность, но сберечь её жизнь от случайной пули – не смогли. Энма крепко сжимает плечи дочери. Савада горько смотрит на них. Похожа на мать: те же глаза, лицо, волосы, рисунок на щеке. И те же мокрые рукава одежды своей Семьи.
Лето пришло, отпустив Юни. Она со смехом говорила, что повторяет историю своей бабушки. Только её – обязательно будет счастливой. И Энма верил, и улыбался вместе с ней. А теперь он думал, что наверно, его жена и была той самой Люче. А значит, это ещё не конец.
Небосвод золотился закатом, шелестела листва, шумели родники, вблизи церкви. Они стояли втроём, три Неба: два настоящих и одно – будущее. Они повторяют тысячу других историй, они повторяют чью-то судьбу. Как Юни. Они поворачиваются и уходят с кладбища, не оглядываясь, не возвращая воспоминаний.
До следующего лета.

@темы: Tsunayoshi Sawada, Uni, Luce, Enma Kozato, Reborn, Fanfiction

---

"Первый день жизни" (Summer Fest)

[>Dolly vi Britania<]

Название: Первый день жизни
Автор: >Dolly vi Britania<
Бета: отсутствует
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn!
Тип: гет
Пейринг: Гамма | Лал Мирч (отсылка к Колоннелло/Лал и Гамма/Ария)
Рейтинг: PG
Жанр: виньетка, недоромантика, не-ангст-не-флафф
Размер: мини
Состояние: закончен
Размещение: с разрешения автора
Предупреждения: ООС родимый, куда ж мы без него, AU
Дисклаймер: все права арендовала на пару дней у Амано Акиры
От автора: AU сего фика заключается в следующем - развитие истории, если бы после боя Гаммы и Гокудеры на базе Мелоне, Вонгола достала из-под обломков и живого Гамму, который в последствии присоединился к ней против Бьякурана. Действия в фике как раз после базы Мелоне, до Чойса.


Небо было свинцово-серым и до странного близким из-за тяжелых громад туч, низко нависших над землей. Солнце слабо пробивалось сквозь них, рассеивая свой яркий свет в их толще и даря городу лишь малую его часть. Начавшийся еще вчерашним поздним вечером дождь шел и сегодня. Одновременно вместе с первым днем лета в Японию пришел сезон дождей.
Лал медленно и аккуратно прошла босыми ступнями по влажному кафелю терракотового цвета, обходя небольшие лужицы воды, расплесканные то здесь, то там, и наконец добралась до столика, стоящего в отдалении у стены, полностью состоящей из толстого, зазеркаленого со стороны улицы стекла. Девушка с расслабленным вздохом опустилась на плетеный стул и вытянула ноги, разглядывая свои пальцы, кожа на которых порозовела и забавно сморщилась от долгого пребывания в воде. Вскоре ей надоело это занятие и она, облокотившись на столешницу и подперев ладонью подбородок, с какой-то затаенной тоской уставилась в окно.
Серое, бесконечно серое пространство, сотканное из плотной пелены дождя, и ничего больше. Судя по каплям, яростно бившимся в стекло и многочисленными толстыми змейками сползающими по нему, дождь был сильным, но шума его она не слышала из-за плеска другой воды, веселых криков и расслабляющей музыки. Полное отсутствие звукового сопровождения делало картину за окном иллюзорной и ненастоящей, декорацией созданной для обмана глаз – отодвинь тяжелую экранную нишу и дождь сменится ярким солнцем, теплым морем и всеобщим безудержным весельем. Наверное именно так сейчас и было в родной Италии. Раньше там всегда было так.

Он не любил лето. Почему – Лал не знала, но это было странно, ведь он был самым солнечным и летним человеком, которого она встречала в своей жизни.
- Почему? – в очередной раз допытывалась удивленная Мирч.
- Не знаю, - смеялся он, ероша и без того растрепанные светлые волосы. – Наверное потому что на это время мне выпадают самые жестокие тренировки и самый несговорчивый тренер с полным отсутствием женственности и романтических наклонностей.
- Чертов дурак! – пущенная в его лицо большая тяжелая подушка выполнила сразу две стратегические задачи: послужила отличным метательным снарядом для мести и скрыла от его всеподмечающих глаз румянец смущения, предательски заалевший на ее щеках.
- За превышение полномочий и избиение ученика, между прочим могут разжаловать, капитан Мирч, - весело пробубнила подушка, точнее то, что было под ней.
- За тебя не разжалуют, - огрызнулась Лал, слегка обиженная очередным проявлением несерьезности в разговоре с ней.
Колоннелло, выбравшись из-под подушки, хмыкнул и, перекинув ее под голову, удобно устроился на своем жестком солдатском ложе.
- Так почему ты так не любишь лето? – Лал, лишившаяся подушки, без которой лежать на тонком матрасе стало совсем неудобно, села по-турецки, попутно скомкав всю простыню, и оперлась о стену. – Только серьезно.
Колоннелло вздохнул – опять у этой женщины тон голоса как на допросе.
- Просто не люблю. Наверное из-за ощущений и чувств, сопровождающих его. Оно слишком веселое и беззаботное, слишком теплое, слишком другое по сравнению с остальным временем года. Это неправильно – таким должно быть все время, а не один его отрывок. И еще оно быстро кончается, а за ним идет осень и долгая зима. И когда ты знаешь это, каждый проходящий беззаботный день отдается внутри неприятным пониманием скорого приближения этой внутренней осени. Вот что такое лето – неприятное чувство ожидания. Абсолютно бесполезное.
Лал молчала – она не знала, что Колоннело мог быть таким серьезным.

- Ненавижу это проклятое лето. Бесполезное время года.
Лал вздрогнула от звуков низкого мужского голоса, вторгнувшегося в ее мысли, и стремительно обернулась. С другой стороны стола, небрежно подперев бедром стул, стоял их бывший враг, а теперь скорее всего союзник.
- Я сяду? – не дождавшись никакого ответа кроме равнодушного кивка головы, Гамма устроился на стуле напротив Мирч и поставил на стол высокий бокал и бутылку дорого вина, со звоном встретившиеся друг с другом и столешницей.
Лал, снова было вернувшаяся к созерцанию унылого пейзажа за окном, удивленно посмотрела на выпивку и перевела недовольный взгляд на случайного собеседника, с мокрых волос которого еще капала вода.
- Распитие алкогольных напитков с утра пораньше, может и привычное дело в Миллифиоре, но у нас это не приветствуется.
Гамма усмехнулся, глядя прямо в темно-карие глаза, светящиеся совсем не скрываемой неприязнью:
- Не помню, чтобы мне запрещал ваш босс. К тому же уже все-таки не утро, почти полдень.
- Полдень? – нахмурилась Лал. В размышляющем безделии и подобной погоде чувство времени видимо совсем для нее потерялось, раз она так легко выпустила из жизни пару часов. – Неважно, у тебя ведь процесс реабилитации.
- Алкоголь – вот лучший курс реабилитации в моем случае, - Гамма поднес бокал ко рту и щедро отхлебнул половину содержимого.
Лал ничего не ответила, а мужчина уставился в окно и кажется потерял всякий интерес к собеседнице, да и к реальности в целом. Он был молодым, всего на несколько лет старше Мирч, если судить по ее нынешнему состоянию, но во всем облике его сейчас читалась такая жизненная усталость, которой хватило бы на несколько пожилых людей. И ей почему-то была понятна эта усталость.
Вид утопающего в дожде города стал уже совсем неинтересным, а разглядывать человека, так близко сидящего, было в высшей степени неприлично, поэтому Лал принялась скользить взглядом по обширной территории аквапарка, отмечая своих подопечных. Шумная компания, состоявшая из Тсуны, Ямамото и Рехея, играла в что-то на подобии водного поло в дальнем бассейне, неподалеку от них на низких лежаках отдыхали довольные Хару и Киоко, под боком последней примостилась спящая И-Пин; в небольшом бассейне, где обычно купались маленькие дети, сейчас в полном одиночестве, закрыв глаза и расслабленно откинувшись на бортик, расположился Хибари – незаменимые тонфы лежали рядом на бортике. По лестницам, ведущим на горки, с разгневанными криками и Ури, вцепившейся в волосы, бежал Гокудера, настигая дразнящегося Ламбо с поясом из коробочек Урагана в руках. Глупые дети.
Внезапно сообразив, что ведет себя как курица-наседка, заботливо оглядывающая выводок своих цыплят, Лал пристыжено одернула себя и, скрестив руки на груди, вперила взгляд в стеклянную столешницу.
- Настолько непривычна роль мамочки? – насмешливый голос соседа по столу окончательно укрепил ее смущение.
Девушка подняла глаза и недовольно посмотрела на Гамму. Тот сидел, праздно откинувшись на спинку своего стула и видимо уже некоторое время наблюдал за ней. Вражеский ублюдок, и как он посмел насмехаться над ней?
- Эти ребята находятся на моем попечении, я отвечаю за их безопасность, но не выполняю функции няньки.
- Это я понял, - усмехнулся Гамма, делая очередной глоток вина. – А вот ты похоже совсем не понимаешь шуток.
Лал повела плечом и вместо ответной реплики вдруг спросила:
- Почему ты не любишь лето?
- Что? – бывший капитан Миллифиоре непонимающе посмотрел на нее.
- Лето. Когда ты подошел, то сказал, что ненавидишь его. Почему?
- А разве для этого нужны причины?
- Причины есть для всего. Мне интересно, каковы твои.
- Едва ли мне хочется их кому-нибудь рассказывать. Считай, что из-за жары и недолгого ощущения отдыха.
Лал мотнула головой.
- Это не причины. Я никогда не понимала, почему можно не любить такое прекрасное время, как лето, - произнесла она, подзывая к себе официанта, крутившегося неподалеку.

- Задернуть шторы, госпожа?
Женщина, полусидевшая в кровати под теплым стеганым одеялом, слегка улыбнулась и покачала головой:
- Не нужно. Мне нравится, когда солнце так ярко освещает комнату.
Слишком ярко, подумалось Гамме, чтобы было комфортно ее покрасневшим от бессонницы глазам, но перечить не стал, прекрасно зная, что его босс неуступчивая и упрямая, как все больные женщины. Разве что не капризная. Гамма улыбнулся и присел на стул, стоявший рядом с кроватью.
- Как твое самочувствие?
Легкая, почти ничего не весящая, бледная ладонь накрыла его протянутую руку и едва ощутимо сжала.
- Мне значительно лучше, чем на прошлой неделе.
Врет и видит, что он это понимает, но все равно спокойно улыбается и по-детски доверчиво смотрит ему в глаза, отчего приходиться кивнуть головой и сделать вид, что поверил.
Из распахнутого настежь балконного окна дул слабый ветер – Гамма был против того, чтобы его открыли, но Ария снова настояла на своем. Вместе со свежим воздухом в спальню проник соленый ветер с побережья, шелест деревьев и далекие раскаты грома.
- Где-то недалеко идет дождь, а у нас вовсю царствует жара. Забавно, не правда ли?
- Наверное да, - ответил он, склонив голову и перебирая своими пальцами ее пальчики, ставшие еще тоньше, чем несколько дней назад и казавшиеся теперь совсем хрупкими, что прикасаться к ним было страшно.
- Ты только почувствуй это незабываемое ощущения, – Ария закрыла глаза, блаженно подставляя лицо лучам жаркого июньского солнца. – Как жаль, что зима не похожа на такое прекрасное время, как лето.
- Жаль, - он поднял ее руку и коснулся губами ее теплых пальцев.
Ария улыбнулась, счастливо принимая эту неосторожную ласку со стороны всегда спокойного и сдержанного в ее присутствие, Гаммы.
- Знаешь, когда я умру… Мне хотелось бы умереть именно летом.
Гамма не стал отвечать – они оба знали, что это лето выполнит ее пожелание.

Официант поставил на стол очередной коктейль, опасливо покосившись в сторону женщины, небрежно взмахнувшей рукой и едва не опрокинувшей на пол три уже пустых бокала из-под прошлых коктейлей, и ловко переместив их на поднос, удалился.
Лал подтянула бокал поближе к себе и принялась рассматривать разноцветный напиток, щедро сдобренный соком фруктов и бренди. Наверное не стоило заказывать четвертый, пить она особо никогда не умела.
- Надо же, опустилась до того, чтобы распивать спиртное на задании, - пробормотала она, изучая полоски на соломинке, украшенной долькой апельсина.
- Не задание, - хмыкнул Гамма выливая в свой бокал остатки вина и отставляя уже бесполезную бутылку на край стола. – А процесс реабилитации.
Мирч подняла глаза на собеседника, а теперь и друга по несчастью:
- Сомневаюсь, что под реабилитацией Реборн имел ввиду именно это.
Мужчина пожал плечами и поднес бокал к губам, разглядывая соседку по столу. Легкое чувство опьянения уже охватило ее, но это практически не было заметно – она выглядела абсолютно трезвой, только серьезный взгляд стал немного блуждающим.
Лал подняла глаза и посмотрела на Гамму.
- Он тоже не любил лето.
- А она также восхищалась им.
- Но я не она.
- Да и я не он, - усмехнулся Гамма.
Согласие было полностью достигнуто, и разговор прервала очередная долгая пауза для молчаливого наслаждения сегодняшним днем. Этот аквапарк, частица тропического лета среди японских дождей, полностью принадлежал Вонголе только сегодня. У них был всего лишь этот день – первый день лета, а завтра тревоги, бои и подготовка к решающей битве обещали вернуться снова.
Лал смотрела на своих подопечных, беспечно резвящихся в воде, и счастливо хохочущих над смешными кривляньями Ламбо, забывших все неясные тревоги. Все-таки Реборн оказался прав, что им просто необходимо прожить один день в беззаботном веселье, не оглядываясь на победы и поражения, не задумываясь о будущем. Завтра вернется все, и тревога, и страх, и нервное ожидание, а пока было только счастье и лето, подаренное им не смотря на затяжной дождь. Лал беззлобно хмыкнула: беспечные, беспокоиться о будущем им сейчас некогда, а жалеть о прошлом еще рано. Она завидовала, завидовала жестоко, почти до боли.
- Они выглядят слишком довольными. И слишком безответственными, - проворчала она.
- Брось, они это заслужили. Этот день необходим им, - Гамма с грустной улыбкой смотрел на шумную компанию, больше всего на свете желая сейчас увидеть вот также беззаботно смеющуюся Юни. – Да и нам, признаться тоже.
Лал согласно кивнула, не в силах отрицать того, что и для нее этот день стал самым спокойным и мирным за последние несколько лет. И неважно, что в их однодневном лете искусственные водопады, река, деревья, морской прибой… даже солнце здесь искусственное, кончающееся за стенами здания в дождливой и жестокой реальности.
Совсем не важно, ведь они обязательно сделают это лето настоящим и сегодня только первый его день.

@темы: Lal Mirch, Gamma, Fanfiction

---

"Образ" (Summer Fest)

[Rica-no]

Автор: Rica-no.
Бета: Rica-no.
Название: Образ.
Фэндом: KHR!
Дисклеймер: характеры принадлежат Амано-сенсей.
Рейтинг: G.
Персонажи: Энма, Червелло, на фоне: Джули, Аделхейд, Тсуна, Гокудера, Базиль и незнакомка.
Жанр: Флафф.
Размер: Драббл.
Предупреждение: Это 100% ООС, хотя о самом Энме, мы практически ничего и не знаем...
От автора: Надеюсь, шапка правильно заполнена...

Часть первая. Первый день лета.
На улицы тихого и мирного, японского города Намимори, пришло лето. Но, даже не смотря на это, ученики продолжали старательно учиться. Все, кроме «особенных» учеников, Савады Тсунаеши и четырех его верных друзей и семи переведенных из средней Шимон. Все ребята решили встретиться в парке, в котором обычно игрались маленькие дети. Уже прошло около получаса после начала уроков в их школе, и все участники давно собрались в назначенном месте. Все, кроме Козато Энмы.
- Где же Энма-кун? – неуверенно задал вопрос будущий Десятый Вонгола, пряча руки в карманы штанов.
Тот, что был одет по моде, в очках и шляпе, ехидно улыбнулся. На что самая ответственная среди Шимонов, ответила обреченным вздохом.
- Я же сказала тебе разбудить его, - от голоса Аделхейд повеяло холодом. Тсунаеши сжался, так, как будто его обвинили в воровстве.
- Прости, прости, - Джули последовал примеру Тсуны, выставив обе руки вперед, прося таймаута, – мне просто было интересно, в какое время проснется наш неудачник.
Сузуки вновь обреченно вздохнула, и, ответив на просьбу своего товарища, отступила.
- И вообще, как этот гад посмел опоздать на встречу назначенную Десятым? – Гокудера был зол, и, отвернувшись от толпы, он высматривал «предателя» вдалеке.
- Я ничего не назначал… - отозвался на недовольства своей «правой руки» Савада, правда, его слова прошли мимо, ни кем не замеченные.
- Апхчи! – раздалось на всю улицу. Сам по себе, Козато Энма очень тихий и стеснительный мальчик, но чихает он достаточно громко, что бы спугнуть ворон, до недавнего времени сидящих на проводах. – «Простудился?» - подумалось ему, но за не правдоподобность мысли, недолго помотал головой. Подросток проходил мимо дома Савады Тсунаеши когда раздался громкий взрыв, как раз в комнате последнего. Лениво посмотрев вверх на изничтоженное окно, он почувствовал, как на его лицо упало что-то невесомое, полностью закрыв видимость. Подняв правую руку к лицу, он взял это нечто, отводя подальше от глаз. Это оказалась фотография, размерами десять на пятнадцать, на которой была изображена девушка в черной маске, снятая в полуоборот. Энма удивился тому, что такая фотография была в комнате у Тсунаеши-куна. Насколько он знал, такой тип женщин его друга не привлекали. Скорее более открытые, простые и милые, а не загадочные, кажущиеся далекими как звезды, и неразгаданными.
- А! А я ее ищу! – раздался голос где-то сбоку. – Спасибо, что подобрали ее, Козато-доно. – Обернувшись на голос Энма, обнаружил перед собой, невысокого, светловолосого парня итальянской внешности. Не много порывшись в своей памяти и убедившись в том, что перед ним незнакомый человек, он перевел свой взгляд наполненный апатией на фотографию и затем снова на незнакомца.
- А! Простите меня за мою невежливость! – блондин поклонился. – Мое имя Базиль, я знаком с Савадой-доно, и приехал навестить его, но, похоже, он еще в школе. – Базиль выпрямился. - Не мог бы я получить фотографию обратно?
Козато лениво протянул карточку в руки новому знакомому, еле слышно спросив: «Кто это?».
- Это? – Базиль одарил Энму удивленным взглядом, - Это одна из Червелло. – поймав вернувшийся обратно, удивленный взгляд, Базиль решил немного пояснить, - Это некая организация, которую мы решили взять на особый учет, и следить за их действиями. Я снял эту фотографию на телефон, когда в последний раз с ними виделся, что бы облегчить поиски тем, кто их еще не видел.
Козато продолжал стоять перед собеседником, вернув своему взгляду апатичность. Похоже, он уже давно потерял нить разговора. И что бы избежать дальнейших, более подробных объяснений, ретировался, объясняя свой побег наличием неотложных дел.

Часть вторая. Первый день лета. Десять лет спустя.
Энма сел в большое кресло травяного цвета, и подперев голову левой рукой, прикрыл глаза. Происходящее в последние дни не давало ему успокоиться. Сначала ему довелось пережить поход в логово якудза для заключения сделки, затем какая-то группа сопровождающих его старого друга, Десятого Вонголы, затащила его в весьма подозрительное заведение для тех кто старше восемнадцати, а тут еще, как назло, не заладилось и на личном фронте. Его товарищи из Шимона уже давным-давно успели обзавестись подружками, кто-то даже женился, а он…
Тяжело вздохнув, мужчина 25-ти лет, одетый в светло-серые брюки и желтую футболку с капюшоном, поднялся с кресла и потрепав и без того растрепанные, огненно-красные волосы, подошел к окну. Он потянулся, поднимая руки вверх. Платиновый кулон, висевший на его шее, сверкнул, попав под луч солнца, еле проникающего сквозь темные, плотные шторы.
Этот дом, Козато Энма, босс мафиозной семьи Шимон, любил больше всего: темный, мрачный, закрытый от всего мира высокими деревьями. Здесь он чувствовал себя как в своей тарелке, хоть и приходить ему сюда удавалось, очень редко.
«Прогуляться что ли?» - подумал Энма, и, спрятав руки в карманы брюк, направился в сторону входной двери. Этот дом, почти на самой окраине города, Козато купил сразу после успешного завершения его первой в жизни махинации. Разговаривать с незнакомыми людьми ему всегда было трудно, да и не особо хотелось, и эту его «особенность» использовали в качестве козырной карты, что бы, в конце концов, сорвать большой куш. Результат: этот одинокий, старый дом в европейском стиле, окруженный несколькими высокими деревьями, широко расправившими свои ветви.
Солнце припекало, а ветру не хватало сил оставаться свежим и прохладным. Энма шел по улице, в сторону маленькой рощицы располагавшейся минутах в десяти от его дома. Он сутулился, смотрел себе под ноги, медленно шагал, но это было отнюдь не оттого, что он слаб и не умеет постоять за себя, совсем нет, это был его внешний образ, успевший стать привычкой. Ведь Козато уже давно не носил пластырей на лице, хотя они все еще выглядывали из-под рукавов его футболок и красовались на тощих, но сильных руках.
Чем ближе он подходил к зеленому морю рощи, тем прохладней становилось. Энма поднял голову и остановился. Сидя под деревом, спиной опираясь на его ствол, дремала девушка. Она была очень похожа на ту, что Энма видел в детстве изображенной на фотографии, принадлежащей Базилю. Та женщина глубоко врезалась ему в память, и возможно из-за нее он ни разу не смог влюбиться за последние десять лет. Наверно, он искал ее, но, ни как не мог найти. И тут, всего в паре метров от него, мирно посапывает та, за которой он подсознательно гнался, возможно, всю жизнь. И пусть она всего лишь внешне похожа на ту женщину, пусть на лице этой девушке нет черной маски скрывающей глаза, та манящая загадочность чувствуется даже больше чем тогда. Те же светло-розовые, хоть и растрепанные, волосы, та же прекрасная форма лица, хоть и лицо спящей девушки и выглядит, чуть более, детским.
Энма медленно подошел к девушке и присел на корточки совсем рядом с ней, при этом сложив локти на коленках. Почему-то на его лице можно было уловить еле видную улыбку. Он, совершенно не стесняясь, убрал с ее лба волосы. От этого девушка приоткрыла глаза…
Может, тот образ, что увидел Энма в свое время на фотографии и не повлек за собой влюбленности, но это могло быть прелюдией к другой, судьбоносной встрече... Отныне, первый день лета, запомнится боссу Шимона навсегда…
Конец.

Неудержалась от маленькой иллюстрации:

@темы: Tsunayoshi Sawada, Hayato Gokudera, Cervello, Adelheid Suzuki, Enma Kozato, Julie Katou, Basil, Fanfiction

---

"Маскарад", KHR!, TYL!Ямамото/TYL!Бьянки, G, Ангст, Виньетка, Джен

[Rai Mao Ren]

Название: "Маскарад"
Автор: Rai Mao Ren
Фэндом: KHR!
Дисклеймер: не мое.
Рейтинг: G
Пейринг: TYL!Ямамото/TYL!Бьянки
Жанр: Ангст, Виньетка, Джен
Размер: Драббл
От автора: автор сам ничего не понял - все получилось неожиданно >_<
Музыка: Penelopa Cruz ft Bebe — Siempre me quedara

тык-тык

Страстные объятия, жадные поцелуи, судорожные вздохи и понимающие глаза – самые яркие воспоминания этих двоих о времени, проведенном рядом.
Непонятые.
Они просто заполняли пустоту друг другом.

***
Им было, о чем сказать, им было, о чем погрустить, но им не было этого позволено. Они были одними из многих, носивших маски, и изящно танцевали между прочими гостями на этом Балу.
Соблюдая правила, оправдывая надежды, поражая всех.

Нельзя снимать маски, прежде чем наступит Полночь. Они ждали этого момента, считали мгновения, скользившие мимо, поднимали чуть дрожащие пальцы к лицу, желая, наконец, избавиться от выдуманного кем-то образа, но останавливались в нерешительности. В тот же миг их, неловко застывших посреди всеобщего праздника, ловили другие. В чужих глазах плясала улыбка, свет, любовь.
«Любовь к маске», - думали они, но, все же, позволяли вновь увести себя в круговорот чужих танцев…

Среди позолоченных масок, учтивых улыбок и ярких нарядов он поймал ее образ. Она мелькала то там, то тут, с каждым своим грустным взглядом все надежней пленяя его мысли.
Однажды, они просто сбежали из этой пестрой толпы. В грусть, тишину и спокойствие.
Робкие движения навстречу, первое касание, прохладный поцелуй - без слов. Без Масок.
А после – возвращение на вечный Бал, но только чтобы вскоре снова сбежать.

Почему-то только так – обмениваясь понимающими улыбками, усталыми взглядами и легкими поцелуями – им было легко. Ни один из них не любил и не обманывался. Они просто ненадолго снимали маски, когда рядом никого не было, и это было легко.

И закончилось это тогда, когда должно было. Просто они уже достаточно отдохнули от бесконечного ожидания Полуночи.

Она, не обернувшись, снова уходила в пеструю толпу, и он понял, что именно так разбивается сердце. Без слез, криков или жестоких слов, и даже без хрустального звона.
Ты не слышишь ни звука вокруг, но ты ощущаешь внутри себя десятки маленьких трещин, бегущих от сердца во все стороны, и слышишь оглушительный удар, а потом - снова тишина. Она поглощает сознание, опутывает волю липким холодом и тащит в пустоту, и ты понимаешь, что не можешь этому сопротивляться, да и не хочешь. Ненавистное ощущение собственного бессилия встает комом в горле и не дает вдохнуть. Словно грудь придавили камнем, а на шею накинули веревку.

Он отчетливо, в мельчайших подробностях это понимал, но не чувствовал ничего. НИЧЕГО.

Он просто глубоко вдохнул, вернул Маску на место и снова легко шагнул на вечный Бал, кружащийся в своем новом безумном танце.

@темы: Bianchi, Takeshi Yamamoto, Fanfiction

---

Summer Fest

[tindolini]

До лета осталось ещё две недели, но почему бы не подготовиться к нему заранее? Мы начинаем лотерейный фест, посвященный лету.
Прохождение:
Вы выбираете две цифры. Первая - от 1 до 45, вторая - от 1 до 18. Это и есть персонажи вашего фанфика. Их мы сообщим вам в Умыл.
Условия:
Размер фанфика - от двухсот слов.
Тема - первый день лета.
Жанры и рейтинги любые.
Не забывайте ставить тег Summer Fest.
Сроки:
Все работы выкладываются соответственно заявленной теме, т.е. 1 июня.

Ready? Go!

запись создана: 16.05.2010 в 22:44

@темы: Mod-post

---

"Игра", KHR! (15YL!Хибари / 15YL!И-пин, PG-13, ООС )

[Rai Mao Ren]

Название: Игра
Автор: Rai Mao Ren
Фэндом: KHR!
Дисклеймер: отказываюсь
Рейтинг: PG-13
Пейринг: 15YL!Хибари / 15YL!И-пин
Жанр: Виньетка, Гет, Plot bunny
Размер: Драббл
Предупреждения: легкий ООС, греющий душу сумасбродного автора Х))
15YL! (ну должно быть И-пин хотя бы лет 20!)
От автора: В общем надоело мне придерживаться канона и стараться не сООСить в другом фике с этим пейрингом, поэтому изливаю весь пэшн здесь, дабы не испортить им ту работу...
З.Ы. не судите строго - сама почувствовала себя автором второсортного женского романа >_< бе...
Музыка: Within Temptation - Jillian

тык-тык

Темная комната. Яркое пламя камина играет бликами на бледной коже.
Хибари Кёя сидит в кресле перед камином, прикрыв глаза; на его согнутом пальце привычно восседает Хиберд.

Хранитель Облака не любит уезжать из Японии, не любит Италию, но здесь, в одном из кабинетов огромного особняка Вонголы, он чувствует себя относительно комфортно.

Гармонию вечера нарушает легкий шорох шелковых одежд – в открывшийся дверной проем скользнула девушка. И-пин почти беззвучно, словно кошка, подходит к креслу и кладет папку с досье на столик рядом с ним.

- Тсуна-сан попросил передать вам обещанные документы.

Тихий голос доносится будто издалека, но проникает в мысли, отдаваясь эхом в каждом уголке сознания. Она разворачивается, чтобы уйти, но до нее долетает спокойный голос, в котором, тем не менее, слышатся угрожающие нотки:

- Советую меня не дразнить, - произносит Хибари, открывая глаза, а Хиберд слетает с его пальца и усаживается на спинку кресла.

Мужчина встает, и, в одно мгновение, оказывается перед ней.

- А иначе что?– выгнув тонкую бровь, девушка кладет ладонь ему на грудь, слегка отступая назад. - Зацелуешь до смерти?

Она не опускает взгляда. Так делают немногие, но в ее случае Хибари это даже нравится. Гордо вздернутый подбородок, прямой взгляд, дерзкая улыбка на тонких губах.

- Я предупреждал, - произносит он, и, обхватив тонкое запястье, рывком привлекает ее к себе.

Он впивается в ее губы, не думая о том, что делает ей больно.
Он все сильнее сжимает ее руку – завтра там обязательно появятся синяки. Ничего, она привыкла их прятать.

Она отвечает на его поцелуй с не меньшей силой.
Сейчас никакой нежности между ними - только обжигающие тиски его рук и ее сбивчивое дыхание, будто каждый хочет сломать другого - и это больше похоже на борьбу, чем на поцелуй. Борьба двух хищников – опасная и пленяюще красивая игра, где возможен лишь один победитель.

Но эти двое не спешат выяснять, кто сильнейший – они наслаждаются самой игрой, наслаждаются тем, что не могут сломать друг друга.

И когда, задетая неосторожным движением, с края рабочего стола падает и разбивается настольная лампа, она улыбается и отстраняет его, он позволяет.
Слизывая багровую каплю с прокушенной губы, он улыбается. В этой улыбке нет ни радости, ни веселья – в ней азарт и жажда, а серые глаза заполняет почти безумный блеск.

Снова привлекая ее к себе, он уже знает, как заставить ее пожалеть о его крови, и знает, что этого она и добивалась.
Но это неважно. Главное – игра.

@темы: I-Pin, Kyoya Hibari, Fanfiction

---

Приятного просмотра

[Kamelia2555]

6996

+3

1896 и 5986

2795

Я не уверена что это подходит тематике сообщества, но всё же:
6996

@темы: Haru Miura, Kyoko Sasagawa, Tsunayoshi Sawada, Hayato Gokudera, Kyoya Hibari, Mukuro Rokudo, Video

---

[18969]

---

6996 против 5996

[Kamelia2555]

@темы: Hayato Gokudera, Mukuro Rokudo, Chrome Dokuro, Video

---

[Amio]

в качестве вклада в сообщество - любимый пейринг вообще * *

@темы: Tsunayoshi Sawada, Chrome Dokuro, Fanart

---

До-диез мажор

[Speil]

Название: До-диез мажор
Автор:  убери альбом, Рукия-чан
Бета: не смешно xD
Фандом: KHR!
Пейринг: 2YL!5986, намеки на Бьякуран/Блубелл
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Дисклеймер: все принадлежит Амано Акире
Предупреждения: АУ

Бьякуран смеется и громко аплодирует, плавно склоняет голову и облизывает пальцы, измазанные в сладкой сгущенке. Другая рука лежит на кружевной белой скатерти и то и дело поднимает запястье - в такт играющей музыке.
Блубелл сидит рядом, положив ему голову на плечо и тоже громко хохочет - звонкий смех рвет ритм фокстрота напополам, и испуганные танцующие нервно оглядываются.
- Друзья мои! - улыбка поднимается ещё выше, и в глазах Бьякурана сверкает недобрый огонек. Пары, стоящие ближе к нему едва заметно отодвигается, и он не может этого не заметить. Взгляд фиолетовых глаз пронзает их, словно лучи рентгена и некоторые дамы, дрожа, прижимаются к мужчинам.
Охранники возле задних дверей зала тоже кривят губы в ухмылке. Они довольны. Новый мир им по душе. Новый Бог им по душе.
- Хочу представить вам главную пару нашего чудесного вечера!

Челюсть сводит от сдерживаемых рыданий. Хару дрожит, мертвой хваткой цепляясь за чужие плечи, сжимая выскользающую ткань. Костюм её спутника - только с виду красивый - дешевый и поношенный, купленный в дальних вагончиках подпольного рынка Сицилии. На ней - платье из тонкого черного шелка, без выреза, под стать водолазке - Миура чувствует неприятные прикосновения ткани к её горлу. Платье заканчивается выше колен, и девушка кожей чувствует жадные взгляды довольных новым миром. От глаз, царапающих её тело, хочется бежать - цокая каблуками - до выхода из этого зала, скинуть туфли, и голыми ногами по каменному полу - на улицу, вперед - навстречу влажному, с затхлым запахом, осеннему ветру, а потом - в море... Нырять, пьянея от холодной воды, запаха соли, и красных листьев, лавирующих по воде. Плыть - далеко-далеко, до последнего рваного вздоха, до ощущение соленой воды, булькающей в легких... Хару закрывает глаза и по щекам скользят слезы.
Гокудера легко дергает её за талию - в этом новом мире плакать запрещено. Тут всем весело. Это - лучший мир. Хару испуганно мотает головой, разбрызгивая соленую воду, и с надеждой смотрит в глаза напротив - по ту сторону зрачков плещется беспокойство. Бывший Хранитель Урагана пытается ободряюще улыбнутся - в конце концов, это его вина, что Хару попала в этот ад - но получается только искривленная болью усмешка, от которой Миуре становится ещё страшнее.
Пальцы пианиста плавно опускаются на клавиши. Раз, два, три...
Хаято поднимает ногу, чтобы сделать шаг вперед. Раз, два, три...
Они замирают в совершенно нелепой позе. Раз, два, три...
Толпа недоумевает.
Хару чувствует, как замедляется его сердцебиение, незаметно поднося руку к жилке на шее, и испуганно расширяет глаза.
Хаято слышит искаженные излишней веселостью, затхлые, тусклые звуки и в горле появляется терпкий привкус тоски.
Да, детки. Новый мир - в до-диез мажоре, как и переделанный вальс Шопена.

Бьякуран раздраженно смотрит, как пара по средине зала не двигается с места. Это угнетает. Это не вписывается в Новый мир.
Он цокает языком и пианист поднимает руки вверх. Фортепиано обиженно гудит.
- Давайте попробуем ещё раз, - вкрадчиво шепчет он, протягивая руку за кусочком зефира.

Гокудера смотрит в испуганные карие глаза и успокаивается... Мелодия "Весеннего Вальса" разносится по бальному залу, и парень делает шаг вперед. Миура неловко подпрыгивает и оказывается прижатой к чужому телу. Отклоняет правую руку, и тут же чувствует, как переплетаются теплые пальцы с холодными; левая рука слегка приподнимается с чужого плеча и нежно проводит по шее Хаято. Тот прижимает её покрепче, и пара кружится по залу в тон поднимающихся на две октавы звуков. Хару не чувствует ритма - она слишком взволнована, но парень знает этот вальс с детства, пусть и с другой тональностью. Она может доверится ему. Она всегда доверяется ему.
Мелодия перетекает в минор, и остальные пары тоже выходят на лакированный паркет. Хару шумно вдыхает и едва заметно морщится - такое чувство, что она попала на парфюмерную фабрику. Звуки ускоряются, текут, переплетаясь нотами - словно птица летящая то возле самой поверхности моря, то вздымающаяся вверх, в прозрачную синеву.
Для Хару вдруг стает неважным то, что Бьякуран - прямо напротив них. Он для неё сейчас просто белое пятно в калейдоскопе красок. Люди, танцующие вокруг - довольные и недовольные новым миром, - не важны. Лица смазываются, будто акварель, на которую разлили воду. Миура никогда не умела рисовать, и в детстве была настолько неуклюжая, что стакан с грязной водой все время попадался ей под локоть.
Так забавно... Те времена, по сравнению с сегодняшним днем.
Она ведь и сейчас ребенок - шестнадцать лет, это ведь не так уж и много! Ребенок, который тянется к теплу... Ребенок, которого взяли за шиворот, и без спросу запросили в чужой, неизведанный и жестокий мир.
Слезы опять выливаются из карих, шоколадных глаз, и Миура утыкается в черный пиджак.
- Глупая женщина...
Хриплый голос - прямо в макушку, и хоть ты забудь обо всем, закрой глаза, и спи, спи - только чтобы этот голос все время оставался с тобой.
- Хаято...
Она всхлипывает.
Гокудера с ненавистью смотрит на Бьякурана - он ведь знал, что этим все закончится. Железные нервы имеют свойство ржаветь, вот только единственное, что останавливает бывшего Хранителя Урагана от того, чтобы громко бросить вызов этому ублюдку - это хрупкая фигурка в его руках, вздрагивающая, от рыданий, которые тщетно пытается скрыть.
Вдруг Хару резко отстраняется и тянется вверх. Разница в росте сейчас не такая уж и большая, и cпустя секунду её губы накрывают его. Миура почти невесомо обводит языком контур его рта, и отстраняется.

Бьякуран вскидывает бровь и наклоняется к Блубелл.
- Проследи, чтобы их сегодня в одну камеру поселили. Авось, чего интересного случиться, нэ?
Блубелл заразительно смеется и взглядом пожирает Хару. Видит, как та одними губами шепчет "Прости". Одна из Погребальных Венков уверенна, что Гокудера её слышит.
Бьякуран улыбается, плечом чувствуя зависть, и запивает зефир невкусным шампанским.

@темы: Haru Miura, Hayato Gokudera, Bluebell, Byakuran, Fanfiction

---

[>Dolly vi Britania<]

Название: Потерянные и опоздавшие
Автор: >Dolly vi Britania<
Бета: отсутствует
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn!
Тип: гет
Пейринг: 5996 (Гокудера/Хром)
Рейтинг: PG
Жанр: романтика, драма, дезфик
Размер: мини
Состояние: закончен
Размещение: с разрешения автора
Предупреждения: возможный ООС; персонажи не TYL!, а где-то на середине дороги (автор любит писать не-рыбу-не-мясо)
Дисклаймер: все права арендовала на пару дней у Амано Акиры
От автора: написано для  Kuvasari, по заявке "Добро пожаловать в мое сердце". УГ такое УГ.


Ему было страшно и холодно.
Когда черная, связавшая все его существо, темнота разошлась, в глаза и воспаленное сознание ворвался невыносимо яркий свет. А за ним пришла боль, тяжелая, давящая, пульсирующая в каждой клетке тела.
Были боль, повязки в крови, шнуры от капельниц и неясные голоса сквозь плотный слой туманного головокружения, снова боль и бесконечно долгий сон, больше похожий на обморок или кому.
А потом была белая палата, все те же бинты, постная еда и неудачные попытки подняться с постели, оканчивающиеся вновь открывающимся кровотечением и обострением и без того критической ситуации.
А еще была она, эта скромная девочка-сиделка, сама едва оправившаяся от тяжелого боя и еще слишком слабая для любой деятельности на благо семьи, кроме как ухода за раненным подрывником. Грустная, со взглядом, устремленным в одной ей известное пространство, слишком тихая и слишком раздражающая. Глядя на нее Хаято мог только злиться и думать, что даже компания глупой женщины была бы ему сейчас гораздо приятнее и полезнее.
- Твое забитое выражение лица портит мне настроение и затормаживает весь процесс восстановления, - злорадно ворчал он, когда обезболивающие начинали действовать и становилось немного лучше.
Она выходила из своих дум, бросала на него немного удивленный взгляд, улыбалась одними уголками губ и снова замыкалась внутри и далеко вне себя. Он тоже молчал, раздраженно буравя взглядом неожиданно ставший таким далеким потолок. Так было довольно долго.
Ему было больно и горько.
Больно – от большой рваной раны в правом боку и еще множества ранений помельче, горько – от въевшегося в кожу и органы привкуса многочисленных таблеток и острого чувства безысходности.
- Если я умру, скажи им похоронить меня на севере Италии, у подножия высоких гор, - с усмешкой говорил он, морщась от невыносимой боли в предрассветные часы.
Хром смотрела на него как на глупого капризного ребенка, и он действительно чувствовал себя таким.
- Не говорите таких слов, Гокудера-сан, особенно при боссе. Отчаяние вам не идет, - первые слова, что он услышал от нее.
Таких слов было много.
Когда в очередном приступе мучений он снова то ли в шутку, то ли всерьез упомянул о смерти, то получил обиженно-укоризненный взгляд, врезавшийся куда-то в район груди сильнее, чем любая пережитая боль.
- Даже не думайте, вы не умрете.
- Почему ты так решила? – он так и не определился как к ней обращаться. Не Хром-чан же, в конце концов. Да и Докуро-сан здесь неуместно.
- Переступала через эту грань. Я больше не верю в смерть, - по ее губам и глазу часто непонятно улыбается она или грустит. А может и то и другое.
Такие мысли вряд ли свойственны обычным юным девушкам, но в ней они не казались Хаято неуместными. Если уж на то пошло, в ней все было не так как должно быть, и поэтому странности совсем не казались странными, напротив.
После того разговора он перестал предпринимать бесплотные попытки подняться на ноги, старался больше спать, доедать все до последней крошки, регулярно и послушно принимать все лекарства. Он знал, с каким беспокойством и нетерпением его выздоровления ждали Десятый и остальные, он хотел вырваться из обременительного пространства больничной палаты.
Изредка и ненадолго она покидала его, а когда возвращалась, они предавались долгим и странным беседам: они то лились беспрерывным потоком слов и обрывками мыслей, то в них возникали несколько часовые паузы, приятные, спокойные, полные какого-то молчаливого общения.
Сегодня она с отстраненным интересом читала что-то в его тетради, найденной в больничной тумбочке, а он горел в слабой вечерней лихорадке. Через три дня он снова будет на ногах и уже почти в строю, вернется из тихого чистого больничного крыла в родную захламленную под потолок комнату.
Она не делала ему замечаний, когда, при очередной смене повязок, он яростно шипел, покрывая отборными итальянскими ругательствами всех кто только пришел ему на ум, а он не скупился в своих красочных выражениях. Оставалось три дня, а ему все еще не давали курить и он был очень зол.
- Эй, что ты там нашла? - раздраженно приподнимаясь на подушках и выхватывая из тонких рук свою тетрадь, он внимательно изучал ее содержимое.
- Тайный шифр? - в фиолетовом глазу плескалось доброжелательное любопытство.
- Типа того, - он расслабленно откинулся назад, возвращая ей тетрадь. - Это мой секретный язык, зашифрованные с помощью символов и цифр итальянские буквы.
- Это здорово, когда есть нечто, видимое и известное только тебе, - едва слышно бормочет она, внимательно изучая странные символы, а он думает, что придется создавать новый секретный язык, потому что тот, что знают два человека, тайным уже не является.
В комнате стало слишком жарко, и он учащенно и неглубоко задышал, чувствуя как кровь прилила к щекам, на лбу и висках образовались незаметные бисеринки пота, а по всему телу разлилась ненавистная слабость. Температура опустилась до тридцати семи градусов и стала более ощутимой.
- Вам плохо, - она не спрашивала, но и не утверждала, просто положила руку ему на лоб.
Холодная, словно мертвая, мягкая ладонь дарила успокоение и долгожданную прохладу. Хаято прикрыл глаза, сквозь полуопущенные веки разглядывая девушку.
Она не отняла руку и живительная прохлада хоть немного, но спасала его.
- Потерпите немного, температура скоро спадет, - через три дня он окончательно поправится, а сейчас ему этого совсем не хотелось.
Не было ничего важного в это мгновение, только лишь ее рука и нерешительная приободряющая полуулыбка.
Робкая. Гокудере так нравилась эта улыбка.

Она боролась.
Слабо и обреченно.
Хром еще была в сознании, когда он, словно настоящий ураган, ворвался в палату под удивленные взоры врача и друзей. Он хотел вышвырнуть их всех вон отсюда, но на это не было ни слов, ни сил.
Он лишь успел подбежать к кровати и протянуть свою руку. Бледная ладошка тут же поймала ее, ухватившись как за спасательный круг, а аметистовый глаз с неожиданной ясностью и пониманием зацепился за отчаянное выражение его лица. Губы что-то беззвучно прошептали и сложились в смутную улыбку, взгляд подернулся призрачной дымкой — она впала в состояние сходное с комой, сознание оторвалось от реальности.
Он держал ее руку и проклинал тех, кто сделал с ней это, тех, кто отправил ее на задание и ее саму за то, что преданно пошла исполнять.
- Чертова девчонка, очнись немедленно! - он почти кричал, сжимая податливую, словно безжизненную ладонь.
Гокудера знал, чем это кончится - даже не считая разрушенных иллюзорных органов, было полно повреждений не совместимых с жизнью. А находясь не в сознании нет возможностей сотворить иллюзии, чтобы обмануть свой собственный организм.
Хрупкая, едва трепещущая жизнь, заключенная в такое же хрупкое тело. Тонкие нити капельниц, опутывающие руки и шею, словно ядовитые змеи. Ломающаяся нить кардиограммы на мониторе и стремительно уменьшающийся пульс.
Она умирала.
Медленно и мучительно.
На какой-то момент исчезли все звуки, словно разом вырубили колонки. Гокудера даже не слышал ни собственного дыхания, ни стука сердца. Абсолютная тишина и сплетение пальцев.
А потом пришло осознание того, что их рукопожатие одностороннее: он крепко держит ее ладонь, но тонкие слабые пальцы уже не цепляются за него в ответе. И еще он почувствовал под ладонью не только ее кожу, но и шершавость скомканного бумажного обрывка.
Ее рука была такой же холодной как и обычно. Словно она и не умирала. Он смотрел на нее. Тело, руки, лицо — все еще это было рядом, с ними, но сама она теперь могла существовать только в воспоминаниях.
Гокудера не помнил, когда прервался их телесный контакт, а в руке вместо чужой ладони остался лишь клочок бумаги. Он молчал, находясь в странном оцепенении. Когда Хром забирали из палаты, он не пошел за ними, оставшись в больничной пустоте.
Спокойные движения, руки совсем не дрожат. Он развернул листок и уставился на текст.
Неровные знаки, прописанные слабо и кривовато, но тем не менее не потерявшие своего изящества, присущего только девичьему почерку.
«Benvenuti nel mio cuore».
Он не сомневался в том, что записка была посвящена одному-единственному человеку и что она дошла до адресата — итальянские слова прятались за странными символами из его тетради с секретным языком.
- Добро пожаловать в мое сердце, - горькая усмешка исказила уставшее и потерявшее все краски лицо Гокудеры, уткнувшегося лбом в изголовье больничной койки.
Он безостановочно шептал эти слова, в бессильной ярости колотя кулаком по пустым простыням. Он не понимал, зачем это запоздалое ответное признание теперь, когда даже надеяться оказалось слишком поздно.
Поздно. Хаято ненавидел это слово.

@темы: Hayato Gokudera, Chrome Dokuro, Fanfiction

---

"Доброе утро, спящая красавица"

[Ванечка*]

Название: Доброе утро, спящая красавица
Автор: Ванечка
Бета: нету
Фандом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Хибари | Адельхайд
Жанр: романтика(?)
Состояние: закончен
Размер:драббл
Права: все права принадлежат Амано Акире


Окно было открыто. Тонкие тюлевые шторы колыхались под дуновением ветра. Уроки в школе уже давно закончились, и заходящее солнце бросало последние лучи, которые алыми линиями расползались по кабинету. Особо сильный порыв заставил забытую на столе пачку бумаги разлететься по всему кабинету, но никто не обратил на это внимание. Ведь сейчас здесь было удивительно тихо и спокойно.
За столом, положив руки под голову, дремала девушка. Её длинные черные волосы лежали на незаконченных докладах о дисциплине в школе Намимори. Это было довольно странно видеть грозную главу комитета ликвидации в таком виде. Сейчас она казалась обычной девушкой, которую так хотелось укрыть одеялом и прошептать на ушко что-нибудь ласковое.
Дверь в кабинет скрипнула. Ровные уверенные шаги пересекли расстояние от двери до стола. Вошедший склонился к девушке и легким движением откинул прядь волос с её лица, но она даже не шевельнулась. Хибари довольно улыбнулся и присел на свободный стол. Скрестив руки на груди, он не сводил глаз со спящей Адельхайд. В его взгляде были смешаны десятки эмоций: ненависть, презрение, восхищение, удивление, любопытство. Одно было ясно, при этой девушке он не мог оставаться равнодушным.
Трудно сказать, сколько прошло времени. За окном уже начало темнеть и появились первые звезды, когда тело девушке слегка содрогнулась. Приподнявшись на локтях она откинула непослушную челку и удивленно уставилась на названного гостя.
- Доброе утро, Спящая красавица. - Ухмыльнулся Хибари.
- И тебе дисциплинарное чудовище.

@темы: Kyoya Hibari, Adelheid Suzuki, Fanfiction

---

Собственники

[KanaNada]

Название: Собственники
Автор:  Portgas-D-Kana
Фендом: Kateikyoushi Hitman Reborn
Рейтинг: G
Жанр: хз
Персонажи/Пейринг: Хару, Бестер, Ури, Гокудера, Занзас
Состояние: закончен
Размещение: Только с моего согласия
Дисклеймер: (с) Амано Акира

ЗАЦЕНИТЬ

- Ури-чан, - Миура подошла к кошке, которая с недовольным видом разлеглась в кресле гостиной особняка Вонголы. Зверь Хранителя Урагана, услышав знакомый голос, дернул ушами и заскочил девушке на плече, приветливо потеревшись об ее щеку, - Я тоже рада тебя видеть! – девушка погладила кошку вдоль хребта. Хару более полугода не виделась с Хранителями, которые находились в Италии. И вот, когда она наконец-то вырвалась на родину Мафии, чтобы увидеться с людьми, которые давно стали ей семьей, обнаружила, что в особняке их нет, - А где Гокудера-кун? – при упоминании хозяина, кошка недовольно фыркнула, - Он же не мог без тебя уйти.
- «Да он без мня и шагу ступить не может!» - кошка горделиво вытянула носик.
- И остальных не видно.
- «Да забудь про них», - Ури усиленно терлась о щеку гостьи.
- Точно! - Хару взяла кошку на руки и лучезарно ей улыбнулась, - Я же принесла тебе гостинец, - Кошка довольно замяукала.
- «Я тебя обожаю! - кошка была готова расплыться в ее бережных руках, - Ну почему тупой хозяин не может вести себя так же?!» - Миура опустила животное на кресло и направилась к двери.
- Подожди здесь, я быстро.
- «Тебя я готова ждать вечно», - мяукнула Ури ей в след.

Прошло больше часа, но Хару так и не появилась в гостиной. Кошка Урагана, так же как и ее хозяин, не отличалась терпением, поэтому она отправилась на поиски пропавшей любимицы.
- Вкусно же?! А ты не хотел… - кошка услышала еле уловимый женский голос и направилась к нему. Принюхавшись, она прибавила ходу и со всех лап летела по коридору. Этот запах, она не перепутает ни с чьим другим.
- «Этот тип покушается на мою собственность!» - Глаза плавно наливались злостью. Преодолев еще один поворот она увидела сидящую в коридоре Хару вместе со злоумышленником. Приняв свою крупную форму, животное из коробочки отпихнула девушку за себя и угрожающе рыча смотрела на противника, - «Чего это ты удумал?!» - лигр, с весьма хладнокровным выражением морды, попытался обойти Ури, но та, продолжая рычать, не давала ему ходу.
- Ури-чан, что ты делаешь?! – послышался за спиной обеспокоенный голос Миуры.
- «Не беспокойся, я защищу тебя от этого типа!» - она так и сверлила альбиноса глазами.
- Не беспокойся, он не сделал мне ничего плохого.
- «Это сейчас он ничего не сделал, но...»
- Извини ее, - Хару обошла свою защитницу и приблизилась к уже теряющему терпение лигру. Присев возле него, она начала гладить его гриву, - Интересно, как тебя зовут… - Она повернулась к Ури, которая по прежнему рычала, - Вот видишь, мы с ним ладим, - Бестер перевел взгляд на пылающую праведным гневом кошку Урагана. Несколько секунд они играли в гляделки, а после, он наклонился вперед и слегка толкнул Миуру, чтобы та обратила на него внимание, и высоко задрал голову, - Хахи?! Хочешь, чтобы я тебя почесала?
- «Ах ты…» - Ури подошла и начала тереться об Хару
- Ури-чан? – она посмотрела на кошку, и ее словно озарило, - А ведь верно, я тебе так и не дала твой гостинец, - девушка потянулась к сумке, стоящей неподалеку, которая была напичкана рыбой. Достав одну, она придвинула сумку к Ури, - Кушай, только смотри, не переешь, а то потом живот болеть будет! - счастливая кошка уменьшилась и принялась изничтожать лакомство, - Держи, - она протянула рыбу Бестеру, тот проигнорировал ее жест, - Не вредничай, тебе же она понравилась, - лигр посмотрел на рыбу, потом на Хару. Видимо не устояв перед ее взглядом, или перед щедро поднесенным гостинцем, он аккуратно взял рыбу из рук Миуры и быстро расправился с пищей, - Молодец! – она погладила его по голове. Зверь повел ушами, встал и направился далее по коридору, - К… Куда ты?! – Хару встала, намереваясь пойти за ним, но лигр быстро скрылся из виду.
- УРИИИИИИИ!!! – раздался позади знакомый голос. Кошка, полностью игнорируя зов продолжала есть рыбу чуть ли не ныряя в сумку.
- Она здесь! – позвала девушка. Через несколько секунд в коридоре показалась, до скрежета в зубах, знакомая фигура.
- А ты что здесь делаешь, глупая женщина?

***
Уже несколько дней Занзас замечает то, что его зверь каждое утро куда-то уходит и возвращается только под вечер. Порою, он замечал его шляющимся по коридорам особняка, но лигр быстро исчезал из виду. По началу, босу Варии было как-то побоку, но эта систематичность начала раздражать, ведь Бестер всегда покорно находился подле своего хозяина.
Утро этого дня не стало исключением. Только солнце начало появляться на горизонте, освещая округу своими лучами, а лигр уже бодрствует. Ленно потянувшись и широко зевнув, Бестер медленным, чинным шагом покидает комнату хозяина. Занзас встает следом и так же медленно и незаметно шествует за альбиносом. Шли они весьма долго т.к переходили в противоположное крыло здания, габариты которого были весьма внушительны. Бестер подошел к одной из многочисленных комнат и, толкнув дверь лапой, вошел в помещение.
- Доброе утро, - раздался из комнаты сонный женский голос, а следом звук, похожий на шипение кошки. Занзас подошел ближе и посмотрев в комнату через приоткрытую дверь. На большой двуспальной кровати лежала девушка лет 25-26. Возле нее развалился Бестер, положив свою голову на ее колени, с другой стороны лежала мелкая кошка Хранителя Урагана, готовая в любой момент пустить свои когти лигру в морду. Девушка, с улыбкой на лице, чесала Бестера за ухом, спрашивая различную ерунду, тот прикрыл глаза и, как показалась Занзасу, внимательно слушал ее голос. Босс Варии пнул дверь и вошел в комнату. От неожиданности, Хару слегка подскочила на месте. Ури слетела с места и спрыгнула на пол, принимая боевую стойку, Бестер продолжал лежать в том же положении, что и секунду назад, лишь слегка приоткрыл глаза, ведь он изначально знал, что хозяин шел следом. Миура посмотрела на нежданного гостя, а после перевела взгляд на лигра.
- Бестер, это твой хозяин? – тот слегка поерзал головой на ее коленях, - Вы, наверное, искали его.
- Женщина, с чего ты взяла, что я его хозяин? – Занзас, не обращая внимания на шипящую кошку Урагана, подошел ближе.
- Просто… - Хару посмотрела на морду, лежащую на ее коленях, - Вы очень похожи, - улыбнувшись, она посмотрела на темноволосого мужчину, - Не зря ведь говорят: «Каков хозяин, таков и питомец!» - обладатель багровых глаз вопросительно повел бровью, хотя это не было заметно из-за длинной, спадающей на глаза, челки.
- Поосторожней со словами, женщина, - Занзас развернулся и вышел из комнаты, за ним следом побрел Бестер.
- Действительно похожи, - чуть слышно засмеялась Миура. Она ничуть не испугалась этого мужчины, т.к. не раз видела его на различных собраниях и тусовках Вонголы. А то, что он хозяин лигра, заставило пересмотреть свое мнение о нем.
Весь остаток дня Миура провела в компании Ури и вечно ворчащего Гокудеры, которому она помогала с различными бумагами. Кошка мирно посапывала на коленях девушки и довольно мурлыкала, но как только Хаято приближался на непочтительное, с ее точки зрения, расстояние, животное кидалось ему в лицо, и усиленно его полосовала.
- Ты что, совсем рехнулась, глупая животина? – возмущенно кричал Гокудера.
- Не стоит так на нее кричать, Гокудера-кун, - Хару аккуратно обрабатывала его царапины.
- Это все твоя вина!
- Хахи… С чего ты это взял?!
- Да она как с цепи сорвалась с того самого момента, как ты приехала!
- Хватит во всем винить окружающих! Ты, скорее всего, опять ее чем-то обидел!
- И чем же?
- Не знаю, но заметь, ост6альных она не трогает!
- Ай!
- Терпи! Ты уже не маленький!
- Без сопливых... – он отдернулся от нее.
- Не дергайся! - Хару вернула лицо подрывника в прежнее положение и продолжила обрабатывать царапины.
- Кстати, все хотел тебя спросить...
- ?
- Ты к нам на долго?
- М... Разумеется, мне хотелось бы остаться на побольше, но в связи с тем, что у вас много работы, я уеду через пару дней.
- Ясно, - Гокудера отвел взгляд, но спустя несколько секунд, посмотрел на Хару, - Знаешь, я хотел...
- Мяяя – громко мяукая, Ури начала царапать косяк двери.- Миура посмотрела на нее и перевела взгляд на настенные часы.
- Ох, извини, я совсем забыла! - она подскочила с места и направилась к двери.
- Ты куда? - окликнул Хаято
- Извини, мне пора бежать, - девушка вышла из комнаты, следом за ней кошка, при этом демонстративно махнув хвостом. Хару весьма быстро шла по коридору, - И как я могла забыть, что вас пора кормить?! – в спешке, заворачивая, она наткнулась на кого-то.
- Смотри куда прешь, женщина! - подняв голову, Миура увидела высокого, темноволосого мужчину, который наведывался к ней в спальню сегодня утром.
- П.. Простите, я вас не заметила, - Занзас внимательно посмот6рел на нее оценивающим взглядом, который ох как не понравился маленькой кошке.
- Ты... – дослушать боса Варии не дал Бестер, который вышел из-за спины хозяина. Он встал между людьми и толкнул Хару в сторону, предлагая продолжить путь.
.- Бест6ер?! - Хару непонимающе взглянула на лигра, тот вновь толкнул ее вперед, девушка положила свою ладонь ему на голову, - Ты, наверно, тоже голодный, - Миура посмотрела на Занзаса, - Извините, но нам пора, - развернувшись, она пошла в том направлении, в котором шла минуту назад. Ури, фыркнув на мужчину, побежала в том же направлении. Лигр, с чинным видом, посмотрел на хозяина и весьма бодрой походкой пошел следом за девушкой.
- Какой хозяин, такой и питомец, говоришь? А ведь я тоже собственник, - Занзас ухмыльнулся, - И не намерен делить свою добычу с двумя кошаками и тем горлопаном!

@темы: Haru Miura, Hayato Gokudera, Xanxus, Fanfiction

---

На правах модератора, минутка рекламы

[tindolini]

 Hell Hole! - закрытое сообщество для шипперов Бьякуран/Уни и Закуро/Блюбелл/Кикё. Приглашаются все желающие. Для получения доступа к сообществу достаточно написать мне на умыл.

@темы: Kikyo, Bluebell, Zakuro, Uni, PR, Byakuran

---

Tout est fragile

[sundae]

Название: Tout est fragile
Автор: sundae
Пейринг: М.М. | Мукуро/Хром
Размер: Мини
Рейтинг: PG
Жанр: Ангст, драма, десфик
Разрешение на размещение: Только с согласия автора
Дисклеймер: Все права принадлежат Амано Акире
От автора: Спасибо за идею драгоценной жене, ей же и посвящаю

Золотой замок осыпался искристыми блестками монеток, и медленно скатывалась в пропасть бывшая золотой гора, сейчас превратившаяся в простой уголь

Когда ты девушка, мечтать - самое естественное, что ты можешь делать. Строить себе воздушные замки из пуха и мыльных пузерей, красить окна в них в розовый цвет и ждать прекрасного принца на белом коне.
М.М. не любила мечтать и принцев тоже не любила, даже если они были богаты - уж слишком моралисты эти принцы, а вот макнули бы их разок в дерьмецо, заставили бы жизни хлебнуть, живо бы сломались до состояния пищащих девчонок. Девчонок, особенно громких, М.М. не то, что не любила - ненавидела. Люто ненавидела. Пищащие девчонки могли мечтать. Много, красиво и пышно, а потом одевали белое платье и отправлялись в сказку со своим принцем под ручку. Пищащие девчонки верили в лучшее, и, что удивительно, оно с ними случалось. М.М. стискивала зубы, вырывая у жизни свой кусок удачи, да и то половину теряла по пути, и зависть душила ее при одном взгляде на тех, кому повезло чуть-чуть больше. На тех, кто до сих пор верит.
Когда-то верила и она. Давным-давно, чуть ли не в другой жизни, когда мир казался большим и светлым, а люди добрыми и улыбчивыми. Улыбки оказались нарисованными и быстро смылись под дождем крови, которым щедро поливала их жизнь. Девочка, мальчик - какая разница, если платят за тело. Желательно, живое, хотя бы в первые сутки - а там уж как повезет.
М.М. повезло. Она считает, что лучше бы нет, но если выжила в аду, то жизнь уже не страшна. И умирать не страшно - ничто не страшно. Ничто не любимо, как оказалось потом. Жить, ненавидя весь мир, не получалось - она была частью мира, но ненавидеть себя не могла. Она не виновата, она молодец. Она выжила.
Воздушные замки и прежняя девочка с фиалковыми глазами, которая в них жила, упали в пропасть, туда им и место. М.М. остригла волосы - грязные, спутанные колтуны непонятного цвета, потом оказавшиеся вишневыми. М.М. сменила имя - старое было ей не к лицу. М.М. научилась бить первой и смеяться в лицо опасности, презрительно кривясь, слыша чужие крики.
Любить она тоже научилась снова.
На этот раз замки стали золотыми, и бережно, медленно выстраивались стены из монеток и тонких пластин, шились бумажные шторы шуршащих купюр и блестели на солнце алмазные окна, выходящие на восток. Золотой замок стоял на вершине Золотой горы, и никто, ни единая живая душа не могла забраться туда и разрушить его как в прошлый раз. Потому что М.М. предусмотрительно перекрыла все ходы к своей сверкающей мечте, огородила ее лесом из ненависти и злобы, спряталась в самой высокой башне своего замка и мечтала о дне, когда ей будет не нужно выходить из него. Ну, если только по магазинам, за обновками. Оборванкой М.М. больше быть не желала.
Каким образом в замок проник Мукуро, никому не было известно, но он весьма комфортным образом расположился в главном зале, закинув ноги на подлокотник трона и рассматривая открывающийся с вершины горы пейзаж. М.М. его не прогоняла, большая часть замка - заслуга Мукуро, так что пусть лежит. Да и обстановка рядом с ним становится не такой траурной...

Когда занимаемый Мукуро трон разросся до размеров замка, если не больше, М.М. не поняла, да и не до того ей было. Оказывается, было довольно больно слышать снисходительный смешок про "Ты любишь только мои деньги" вкупе с колючим взглядом. Хотя, отпираться было глупо - она действительно любила его деньги. Кто ж виноват, что вместе с ними таким привлекательным казался и сам Мукуро?
Он улыбался и гладил свою "милую Хром" по голове, и эта сучка сидела у его ног, преданно смотря ему в глаза. Он смеялся и прижимал ее к себе, крепко-крепко, будто ребенок плюшевую игрушку.
М.М. кривилась и срывалась на Хром на заданиях. Та, кажется, об этом молчала, иначе бы Мукуро давно спросил, кто у них в Кокуё лишний.
Время шло, золотой замок начинал шататься, вместе с ним шатался и разум М.М. Она начала забываться. Такое бывает, когда в один момент отключаешься, а через секунду открываешь глаза на другом конце города, и руки твои почему-то в крови. Кровь не краска - смоешь и готово, но одежду жалко.
Хром по прежнему сидела у ног Мукуро, изредка перемещаясь к нему на колени - будто бы не по своей воле, но тот бы не против. Кажется, только за. Такими ночами М.М. болезненно морщилась, разглядывая безнадежно изгвазданные кровью вещи и раздраженно выбрасывала их из окна. Временами на кого-то, но это ее мало волновало.
Когда забытье приключилось на задании, ей стало страшно. А что, если?.. Но вроде бы все обошлось, и она только пожала плечами на вопросительный взгляд Мукуро. "Сами виноваты, что полезли" и весь сказ. Будто он будет разбираться, кто из них виноват.
Хром прятала синяки под мешковатым свитером и тоненько дрожала, едва касаясь руки Мукуро.
Больше всего хотелось убить ее прямо здесь, но слишком живо представлялось, как после этого убивать будут ее. Не то, чтобы из-за любви или какой-то другой глупости, просто Мукуро слишком не любил выскочек рядом с собой. А вот безмолвно обожающую его Хром - очень.
Кратковременные вспышки затмений превратились в бесконечную полосу то ли сна, то ли яви, и М.М. постоянно путала, где она, кто она... с кем она - такое бывало тоже. Впрочем, эти "кто-то" обычно не задерживались надолго на этом свете.
Золотой замок осыпался искристыми блестками монеток, и медленно скатывалась в пропасть бывшая золотой гора, сейчас превратившаяся в простой уголь. М.М. пачкала в нем руки, когда вытирала кровь с одежды и безумно смеялась. Теперь на самом деле безумно.

- Ты знаешь, а я ведь любила тебя, - шипела она, обнимая кларнет. - Любииииила, любила! Можно я теперь тебя убью?
- Нельзя, - улыбнулся он.
- Почему?! Я могу заплатить, - хихикнула она, целуя клавиши. - Сколько ты хочешь?
- Мукуро-сама, это опасно, - тихо сообщила Хром, подходя со спины.
- Что ты, милая, мы только играем.
- Убью, - мечтательно вздохнула М.М. и набрала воздух в легкие. Последняя трель получилась всхлыпивающей и жалкой.
- Моя милая жестокая Хром, - улыбнулся Мукуро, слизав капельки крови с ее лица. - Теперь, когда нам никто не мешает - во что мы поиграем сегодня?

@темы: Mukuro Rokudo, Chrome Dokuro, M.M., Fanfiction

---

El laberinto del fauno

[lerrein]

Название: Лабиринт Фавна
Автор: lerrein
Пейринг: Кен/Хром
Размер: Мини (драббл?)
Рейтинг: G
Жанр: Ангст, драма (наверное)
Разрешение на размещение: Только с согласия автора
Дисклеймер: Все права принадлежат Амано Акире

Она читала про жизнь после смерти, но представляла ее немножко другой. Да и, если быть до конца честной, себя она в этой жизни не видела - не заслужила.

Сколько она уже была здесь? Время было тяжелым и неповоротливым, будто смазанные джемом бабушкины часы, и от этого было только хуже. Временами хотелось, чтобы это побыстрее закончилось - уже неважно, каким образом. Провести остаток жизни в качестве полуживого овоща не хотелось еще больше, чем не провести его вообще.
Она слышала чужие голоса, видела светлые силуэты, похожие на белые облака - расплывающиеся пятна халатов врачей. Было все равно. Глубоко внутри было ясно, что никто не сможет ее спасти, и все, что остается, это слушать смазанные джемом бабушкины часы, которые считали клубничные семечки варенья до ее смерти. С каждым поворотом стрелки, семечек становится все меньше. Время становится тоньше и тише, превращаясь в дымок чьи-то сигарет, в тень от их дыма, в тень тени...
Тень исчезает, будто стертая ластиком света.
Наги глубоко вдыхает и закрывает глаза - могла бы, улыбнулась.
Наконец-то кончилось.

- Все только начинается, дуууура, - насмешливо фыркнул кто-то над ее плечом.
Наги вздрогнула, открывая глаза и тут же жмурясь от яркого света. Еле слышно коснулась волос бабочка, заставляя испуганно съежиться, сжаться в комочек, попытаться стать совсем-совсем невидимой.
- Не сработает, - насмешливо сообщил ей кто-то, больно ударяя ее по спине. Наги охнула и упала, в ладонь впились зеленые колючки травы, на волосок окрасив ее в красный.
- Я умерла? - неуверенно спросила Наги. Голос дрожал, боясь поверить. Она читала про жизнь после смерти, но представляла ее немножко другой. Да и, если быть до конца честной, себя она в этой жизни не видела - не заслужила.
- Еще нет, но скоро Мукуро-сама передумает, и ты сдохнешь, - обидно прошипел неизвестный, подходя, почти подпрыгивая, к ней. - Поскорее бы он.
- Мукуро-сама?
Мир вокруг был ярким - зеленым и белым, голубым и желтым. Изумрудные леса и поля, снежные облака на лазурном небе, крошечные солнышки цветов, потерянные среди этого красочного великолепия, в такт ветру качали головами и напевали тихие, едва слышные песни про розы.
Grow me a garden of roses
Paint me the colors of sky and rain
Teach me to speak with their voices
Show me the way and I'll try again
- Где я? - спросила Наги, оборачиваясь.
Светлая, такая же солнечная, как и эти цветы, голова и насмешливые янтарные глаза совсем не сочетались с ненавистью, которая заставляла его кулаки сжиматься, а губы презрительно кривиться в ухмылке.
- Это неважно, - задрал нос парень, отворачиваясь. - Все равно ты скоро сдохнешь. Сдоооохнешь, - с наслаждением повторил он, смакуя каждую букву. - Что, страшно? - спросил он с издевкой.
Наги прижала руку к груди, сердце билось тихо-тихо, но билось.
- Кен? - тихо позвал чей-то голос. - Приведи Наги ко мне.
Парень вздрогнул, оскалился, но быстро пришел в себя и покорно отозвался:
- Да, Мукуро-сама. Пошли, - рыкнул он, обернувшись. - Все равно ты сдохнешь. Только немного позже.
Она пошла. Зачем спорить, если она все равно уже умерла? Очень-очень давно, наверное, еще когда только родилась, потому что жить, когда ты никому не нужен, даже самому себе, это все равно, что не жить. Так что и терять ей нечего. И посмотреть, кто такой загадочный "Мукуро-сама" было немножко интересно. Совсем чуть-чуть.
Кен шел впереди, безжалостно сминая попадавшиеся под ноги цветы, и Наги болезненно кусала губы - ей было отчего-то их жалко, хотя нормальный человек, наверное, на ее месте жалел бы себя. Цветы, словно чувствуя ее жалость, льнули к ногами, прохладно касаясь кожи листьями, нежно целуя лепестками. Они продолжали качаться на ветру и напевать едва слышные песни про розы.
When you're sad, and no-one knows it
I'll send you black roses
When your heart's dark and frozen
I'll send you black roses
Где-то рядом зашевелилась трава, мелькнул светлый хвостик, увлекая за собой невысокую светловолосую девушку в голубом платье.
- Пошла вон отсюда! - заорал Кен, кидая ей вслед комок земли. - Тебя никто не звал.
Девушка хихикнула и, высунув язык, исчезла в траве.
- Дурацкая Алиса, - шикнул ей вслед парень.
Наги удивленно вскинула голову. Она читала про Алису и про страну чудес. Выходит, она попала в сказку?
- Даже не думай, - строго предупредил ее проводник. - Это тебе не волшебный мир!
Наги кивнула. Она давно уяснила, что каким бы ни был ее мир, волшебным он не был никогда. И пусть этот мир так походил на светлую страну ее снов, она всегда может проснуться. Или умереть, как сейчас.
Они шли и шли, цветы сменяли цвет и размер, замолкали и увядали на глазах. Только что цветущий одуванчик ощетинивался снопом белых копий и, метнув их в воздух, умирал, чтобы через пару мгновений родиться заново. Время здесь сошло с ума, меняя местами день и ночь, будто карты в колоде. Наги пыталась считать про себя, но каждый раз сбивалась, и это пугало еще больше.
Когда они пришли к лабиринту, она не поняла, просто он возник перед ними, огромный и неприступный, страшный, будто срисованный из сказки про Спящую Красавицу - увитый колючими плетями и торчащими в воздухе корнями. Над макушками лабиринта качались бутоны роз - кажется, те самые, про которые пели цветы.
- Значит, не хочешь, - прищурился Кен, молчавший всю дорогу. - А ну пошли!
Наги испуганно раскрыла рот, когда он ухватил ее за запястье, но не смогла сказать ни слова. В голове отчетливо билась единственная мысль "Если я умерла, какая теперь разница?"
Лабиринт цеплял колючками, облизывался кривыми трещинами в камне, куда капала кровь с оцарапанных рук. Лабиринт беззвучно смеялся, все крепче обнимая глупцов, посмевших нарушить его покой. Лабиринт с наслаждением, глубоко дышал, впитывая чужой, несвойственный ему запах - запах неба, ветра и солнца, которыми пахли чужаки. Лабиринт качал бутонами будто бантиком на ниточке, ожидая, когда котенок разозлится настолько, чтобы вцепиться в них зубами.
Кен скалился, сжимал кулаки и запястье Наги, но терпел. Временами девушка слышала его шепот, повторяющий одно и то же имя.
Лабиринт недовольно щурился, глубже впивался шипами в руки, сильнее качал бутонами, но Кен упрямо шел вперед, и Лабиринт завывал ветром от возмущения.
- Заткнись ты уже! - не выдержал Кен, резко срывая бутон.
Лабиринт удивленно замолчал и взвыл еще громче, уже от восторга.
Наги вдруг стало страшно. С чего бы ей бояться, она же почти умерла, но страшно было. И очень.
- Слушай меня! - дернул ее Кен, заставляя поднять взгляд. - Этот лабиринт выдумала ты, так что убери его отсюда!
- Как?
Кен замолчал, зло сверля ее глазами.
- Толку от тебя... Сгинь!
Лабиринт в экстазе зашевелил листьями, бросаясь в нелепый, безумный танец. Его боятся, его боятся! Он, Лабиринт, был и будет здесь вечно, и чужаки бессильны против него. Но как приятно смотреть на такие их лица - испуганные, злые, отчаянные... Лабиринт бы заплакал от умиления, но у него не было глаз, чтобы лить слезы.
По телу пробежала дрожь, колени подогнулись. Наги осела на пол и задрожала, чувствуя, как внутри все трепещет от ужаса.
- Нет! Уходи! - тихо попросила она, касаясь висков пальцами. - Уходи!
Лабиринт нежно, любяще прижался к девушке бутоном, вызывая еще более сильный приступ страха. Лабиринт мягко прошелся шипом по голой коже, едва царапая ее...
И с размаху впился им в ладонь.
Наги закричала, распахивая глаза от боли, и Лабиринт... Лабиринт обиженно сжался, сморщился, уменьшился и побледнел. Им было так весело! Им было так хорошо! Им было так приятно вместе!
- Сгинь, - мягко попросил чей-то голос, касаясь бутона.
Лабиринт пошатнулся и пал, исчезая.
- Хороший мальчик, - похвалил голос, наступая на увядший лепесток. - Здравствуй, Наги. Я ждал тебя.
Кен восхищенно задержал дыхание, почтительно посторонился, едва не падая на колени.
- Мукуро-сама!..
Наги опустила руки, поднялась, встречаясь взглядом с тем самым загадочным "самой", и сердце предательски охнуло, падая вниз, в самую глубь Лабиринта и его колючих стен.
- Ты мне нужна, Наги, - улыбнулся Мукуро, касаясь ее руки.
- Да... Мукуро-сама, - только и смогла ответить она, не в силах опустить взгляд.
Кен болезненно сморщился, но ничего не сказал.
В тот день Наги умерла. А из кокона, в который она превратилась после смерти, вылетела бабочка по имени Хром.
Хром Докуро.

@темы: Ken Joshima, Chrome Dokuro, Fanfiction